|
.. - Ты куда? - Ухожу! - С ума сошел? Нет! Он просто-напросто уходит! С него довольно. Он больше не может сидеть здесь, за столом. Он, разумеется, выпил, но не настолько, чтобы потерять контроль над собой. - Сядь, Владимир! К несчастью, она сказала это очень властным тоном, и он посмотрел на нее самым своим нехорошим взглядом. Глаза у него были голубые, а взгляд, почти всегда очень добрый, подчас мечтательный, совершенно неожиданно становился жестким. Взглянув на нее, он сделал еще несколько шагов к двери. - Владимир! Он пожал плечами. - Владимир, я тебе велела... Он что-то буркнул и вышел. - Что он сказал? - спросила Жанна Папелье. Эдна промолчала. А граф повторил слова Владимира: - Он сказал: “Я вам не холуй”. Тогда Жанна выбежала вслед за ним, догнала в темном коридоре. - Владимир! Но он с такой силой оттолкнул ее, что она чуть не упала. Таким образом, этот вечер оказался еще более унылым, чем прежние. Жанна была совсем убита. Она надумала куда-нибудь поехать, но тут выяснилось, что шофер ушел. - Я поведу, - предложил граф. Стали собираться. Граф пошел в гараж и немного погодя вернулся, когда все уже были готовы. - Дезирэ унес ключ от зажигания... За все досталось Эдне! - Ты чего это так на меня уставилась, а? - крикнула ей Жанна Папелье. - Тебе небось смешно? Владимир ждал автобуса напротив казино. В Гольф-Жуане, у Полита, еще горел свет. Только что там кончили партию в белот, и принаряженные посетители, откинувшись на спинки стульев, вели разговор о политике. - Налей, - сказал он Лили, облокотясь на стойку. Она засмеялась: - Что это на вас нашло, раньше-то? - На меня? Он уже забыл. И не заметил, что в смехе Лили звучат восхищение и нежность. Он вышел, не сказав ни слова остальным посетителям, и вскоре подошел к “Электре”, поднялся по сходням и застыл на палубе, почувствовав, неожиданно для себя, каким спокойным сделался воздух. Восточный ветер утих. Дождь прекратился. В тучах уже появились просветы, и где-то на берегу вовсю заквакали лягушки. На борту - ни огонька. Но он-то знал, что Элен сейчас у себя в каюте, первой слева, той самой, где иллюминатор затянут кретоновой занавеской в цветочек. Она спит. А может быть, проснулась, услышав его тихие шаги? Тогда она, наверно, не заснет, пока не убедится, что он тоже лег спать. Он пошел на нос. Блини всегда спал, оставив люк открытым. Как раз в ту минуту, когда туда подошел Владимир, лунный луч осветил кубрик, узкую койку и лицо спящего кавказца. Это еще заметнее, когда он спит, - лицо его совсем не мужское, кажется, будто это младенец, уснувший невинным сном. Впечатление еще усиливалось оттого, что спал он, приоткрыв рот. По ночам ему часто случалось бормотать какие-то неразборчивые слова, непроизвольно подергиваясь во сне. Владимир уже готов был войти и растянуться на своей койке. Внезапно лицо его сморщилось, будто он вот-вот заплачет. И тут же он повернул назад, уже не стараясь стучать потише, тяжелой походкой спустился по сходням и резким толчком отворил застекленную дверь “У Полита”. Посетители как раз собирались расходиться. Полит уже закрывал свое заведение. |
