|
Жанна внимательно вглядывалась в него, словно желая проникнуть в его мысли. - Она про меня ничего не говорила? - Она вообще со мной никогда не разговаривает. - Ас кем же она разговаривает? Не со мной же! И не с моими друзьями! - С Блини... - И ты не знаешь, что она ему говорит? Ему было все больше не по себе. Он вспомнил, как вился дымок над яхтой и как Блини с Элен играли, будто детишки, в шестьдесят шесть. - Не знаю... - ответил он. - Странно все это... Она моя дочь... Приходится в это верить, раз я ее родила на свет и так записано в бумагах! А у меня к ней нет никаких чувств... Впрочем, у нее ко мне тоже! Смотрит она на меня с таким удивлением, с недоверием... Скажи, может, лучше было бы определить ей какую-нибудь ренту и пусть себе живет в другом месте? С этими словами она спустила ноги с кровати, нащупала комнатные туфли и вышла в ванную комнату, оставив дверь открытой. В спальню постучались, кто-то крикнул: “Откройте!" Это была Эдна, шведка. - Впусти ее, - сказала Жанна Папелье, открывая оба крана ванны. Тут все было по-семейному. Эдна не удивилась, застав Владимира в спальне. Она прислонилась к косяку двери ванной, так что видела с одной стороны Владимира, с другой - моющуюся Жанну. - Граф предлагает поехать обедать в Ниццу... - Да, Владимир мне сказал... Все по привычке говорили “граф”, даже его невеста. Они были помолвлены вот уже два года, но о браке речь и не заходила. Эдна по неделям гостила в “Мимозах”, куда Ламотт иногда заезжал, потом исчезала на недели или на месяцы, жила в Париже, а может быть, ездила к родным в Швецию... И внезапно возвращалась, будто только вчера уехала, и снова влезала в свою спальню и в свой халатик... - Граф отлично знает, что я никуда не езжу по воскресеньям. - Кухарка ушла в город. - Ну и пусть! Поедим холодные закуски! Вот Жанна оденется, откроет шкатулку и... Интересно, неужели они там, на “Электре”, все еще играют в карты? Нет, наверно, обедают... Блини хохочет, рассказывает что-то... И наверно, все выдумывает, кстати! Все врет! Они ведь оба врут, и Блини, и Владимир! Например, он, Владимир, чтобы получить это место на яхте, заявил, что до русской революции служил на крейсере в чине лейтенанта. Никто не дал себе труда заняться подсчетом, иначе сразу выяснилось бы, что в это время ему еще не было и восемнадцати. Он тогда только поступил в Севастопольское морское училище, где пробыл всего восемь месяцев. Что касается Блини, то он вообще не служил на флоте, а учился в гимназии. И князем не был, а если и был, то таким, как все кавказские помещики... - У мой страна... У Блини, когда он знал всего несколько слов по-французски, это означало: “В моей стране..." И он восторженно описывал Кавказ как некое сказочное место, где родители его были знатными и богатыми, а в замке, где он родился, полно слуг, зажигавших сотни свечей за пышными ужинами под звуки балалаек... Лицо Владимира пылало. Он не обращал внимания ни на шведку, прислонившуюся к двери, ни на Жанну, которая вышла из ванны и накинула голубой халат. Сейчас она откроет шкатулку с драгоценностями... Накануне вечером ему представился удивительный случай. Блини был здесь, с ними. В гостиной все крепко выпивали. |
