|
- Плохо дело? - Тошнит... Уезжаем? - Не знаю... - Ночуем в Марселе? - Надеюсь... Она не сказала... - Иногда я думаю, что она все это нарочно делает... Что именно делает Жанна нарочно, она не уточнила, но они поняли друг друга. - Она плачет, - сообщил Владимир. - Этим всегда у нее кончается! Жожо выпила воду с аспирином, икнула и опять напудрилась. - Пошли! Посетители мало-помалу расходились. Полковник курил сигару, усадив себе на колени одну из подружек. В угоду тем, кто щедро платил, владелец ресторана всем раздал шуточные подарки. Жанна надела на голову - и тут же об этом забыла! - картонную пожарную каску. - Что это вы там вдвоем вытворяли? - спросила она с подозрением. - Да ничего... Мне было нехорошо... - А знаете, я все думаю: вы уже спали друг с другом? - Никогда! - воскликнула Жожо. Она говорила правду. Им это даже в голову не приходило - ни ей, ни ему. - Ну и пусть! Мне-то все равно. Я ведь не ревнива... А ты ревнив, полковник? Тот не знал что ответить, да вряд ли он и расслышал вопрос. Музыканты все играли, только ради них. Хозяин с барменом подсчитывали выручку. На вешалке висели лишь их вещи. Официанты то и дело поглядывали на часы. Одна бутылка еще оставалась непочатой. - Надо с ней справиться! - решила Жанна, вздохнув. И сама наполнила бокалы. Потом подозвала метрдотеля, проверила счет вместе с ним, нашла ошибку в тридцать франков. - А ты думал, я уж совсем напилась, да? Так тебе и надо! Не получишь на чай... Они встали, прошли через опустевшую танцевальную площадку, путаясь ногами в обрывках серпантина. Дойдя до дверей, Жанна обернулась и увидела метрдотеля, сохранявшего все тот же вид, исполненный достоинства. - Держи! Вот тебе сто франков, так уж и быть! Только в следующий раз не воображай, что я совсем дура! Она не ошиблась: Дезирэ нашел их и, подъехав к ресторану, открыл дверцу машины. - Домой! - устало сказала Жанна. У полковника была своя машина. - Вы не едете с нами? Нет, он предпочитал своих подружек. Дезирэ подсказал: - Мадам будет, наверно, теплей внутри? - Ты же знаешь, я ненавижу сидеть там, в глубине. Тем не менее, отъехав несколько километров от Марселя, пришлось остановиться на пустынном шоссе, потому что ей стало холодно. Она накинула пальто шофера поверх своего. Жожо спала, голова ее моталась туда-сюда, Владимир курил, забившись в уголок. Ему тоже было холодно, так как он не захватил пальто. И все чудился ему Блини, сидящий на вокзальной скамье. Он так ясно представлял себе этот пустынный перрон, когда ночной холод проникает под стеклянный свод. Темноту прорезал белый треугольник фар, на этом фоне четко вырисовывался силуэт Жанны Папелье, так и не снявшей с головы пожарную каску. Спит она, что ли? Или нет? Владимир курил не переставая, зажигая одну сигарету от окурка другой. И чувствовал, как вместе с холодом что-то еще постепенно охватывает все его существо - неясная пока еще ненависть к этой крепкой спине, к жирному затылку, неподвижно торчавшему перед ним по ту сторону стекла. |
