– Слова то у тебя хороши… вот если б еще и дела с ними совпали… – прокряхтел гном. – Если ты на южном рубеже нашем усидишь да имперцев поможешь отбросить – сил не пожалею, сам приду в ноги тебе поклониться. Ну, а если ты какое восстание замыслишь – он покачал головой. – Ладно, от судьбы все равно не уйдешь! Одежка моя тебе ни к чему, но кое‑что, думаю, найдется. – Харгатор с головой нырнул в сундук.

– А как насчет оружия? – словно невзначай осведомился Блейд.

– Ну уж нет! – из сундука раздалось возмущенное фырканье. – Сам добывай! А страшных хищников в наших лесах отродясь не было. Все, держи! И бывай здоров! – гном явно не желал продолжать разговор.

«Злится, но предательства не таит!» – так можно было бы перевести на человеческий язык безмолвную тираду Дракулы.

Блейд принялся одеваться. Вещи оказались неожиданно добротными и почти все – впору. Высокие сапоги, просторные штаны на манер галифе, рубаха и кожаная куртка на шнуровке. Стандартное облачение средневекового воина и путешественника.

– Благодарю тебя, почтенный Харгатор. За мной долги не пропадают.

– Ладно… чего уж там. Носи! Дорогу найдешь? Вообще‑то тут все просто. Иди на юг. Идрайн переплывешь – мосты отсюда далеко. И – напрямик, пока до Большого Тракта не доберешься. Он с востока на запад идет… или с запада на восток – кому как нравится. Твоего ходу – день на восток, там перекресток будет, и торная дорога на юг. Думаю, – гном криво ухмыльнулся, – что с едой у тебя трудностей не будет, едва до первой пильгуйской деревни доберешься.

– А кто у вас правит? Кто распоряжается?

– Да выбирали там Совет какой‑то, – нехотя пояснил гном. – Я в эти дела не вмешиваюсь. Но на южной границе командует Ульбад, он из убров… Вот его‑то тебе и надо! Он тебя к делу и приставит.

Глава 4

Блейд вышел в путь налегке, без всяких припасов – так далеко щедрость гнома не простиралась. Дракула совершенно освоился в новом для него мире, с легкостью перейдя от привычных фруктов к траве и листьям. Выяснилось, что ата обладает феноменальным чутьем на опасность, равно как и на дичь. Остротой чутья Дракула превосходил все известные породы земных собак, вечером он вывел Блейда к месту кормежки упитанных птиц размером с доброго петуха. Страннику пришлось долго выжидать удобного момента, прежде чем удачно брошенная палка доставила ему горячий ужин.

После еды, когда, разгоняя сумрак, вспыхнул костер, они с Дракулой пустились в философские разговоры. Ата умел мыслить отвлеченно, порой Блейд не понимал, отчего племя мохнатых так отстало в своем развитии.

Ата начал с того, что вновь выразил свое презрение воюющему людскому роду: карикатурные изображения бегущих с копьями воинов; горящая деревня, оскалившаяся в усмешке физиономия самого Дракулы. Смысл последовавших затем образов сводился к тому, что везде и всюду, где только появляются люди, тотчас вспыхивает война. Точно так же и здесь. Спустя короткое время вместо этих лесов, где так много вкусного и интересного, останется одна серая пустыня. (Очевидно, ата имел в виду пепелище).

Блейд попытался объяснить своему мохнатому спутнику, что их целью в этом мире как раз и будет уничтожение войны, но эти понятия оказались для ата уже чересчур сложными. Он заскучал, и, быстро свернув беседу, устроился поближе к огню. Блейд тоже улегся, Дракула был самым лучшим часовым, какого только можно было придумать. Он мог самым безобразным образом спать на посту – но притом мимо него не сумел бы проскользнуть никакой враг.