|
Я иду мелководьем по течению к показавшейся наконец впереди линии прибоя. Шум волн, пропитанный солью запах морской воды, птицы в небе, неясный силуэт сухогруза, стоящего на якоре далеко в море... Здесь слабо вздыхает морской берег, словно в тиски зажатый с двух сторон насыпанной сушей. На гладкой стенке старого мола красуются бесчисленные надписи, нацарапанные камнем или намалеванные краской из баллончиков. Большинство надписей – чьи-то имена. Мужские и женские, мужские и женские вместе. И даты. «14.08.1971». (Интересно, что я делал 14 августа 1971 года?) «02.06.1976». (1976-й... Год Олимпиады и президентских выборов в Америке. Монреаль? Форд?) «12 марта». (Просто 12 марта, без года. А ведь у меня уже тридцать один раз было 12 мар-та!) И еще послания, типа: «... переспит с каждым». (Тогда уж надо было и телефон написать.) «ALL YOU NEED IS LOVE» (начертали кобальтом). Я сажусь на берегу и, прислонясь спиной к молу, несколько часов гляжу на уцелевшую уз-кую – метров пятьдесят, не больше – береговую полоску. Тишина кругом – ни единого звука, кроме плеска волн, в этот майский день набегающих на берег с удивительным миролюбием. Пройдя по небу половину своего пути, солнце стало клониться к закату. Наблюдая, как тень от мола переползает через реку, я решаю вздремнуть. В угасающем сознании вдруг мелька-ет мысль: а где я окажусь, когда открою глаза? Открываю глаза и... Поблекшее королевство На задворках одного поблекшего королевства протекала маленькая речушка. Очень краси-вая, и еще в ней водилось много рыбы. В речушке росли водоросли, которыми рыба питалась. Так она жила и думала: «Блекнет королевство. Ну и пусть! А мы тут ни при чем». И в самом деле: что королевство, что республика – рыбе на это наплевать. На выборы она не ходит, налоги не платит. «Мы к этому отношения не имеем», – думала рыба. Я мыл в речушке ноги. Вода была ледяная, и ноги тут же покраснели. С того места, где я сидел, виднелась стена, которой обнесено королевство, башня с острым шпилем. На башне, хло-пая на ветру, все еще развевался двухцветный флаг. Проходившие берегом люди видели флаг и говорили: «Эй, смотрите! Вон флаг поблекшего королевства». Q – мой друг. Или, вернее, был моим другом. То есть я хочу сказать, что почти за десять лет знакомства ни он, ни я не совершили по отношению друг к другу ни одного поступка, кото-рый можно было бы назвать товарищеским. Поэтому, думаю, сейчас правильнее будет сказать был. И все-таки, как ни верти, мы были с ним друзьями. Как только я начинаю рассказывать о Q, на меня накатывает глухое бессилие. Вообще-то рассказчик из меня никакой, но даже если бы это было не так, все равно: толково объяснить, что он за человек, – задача особенная, из тех, что сложнее некуда. И каждая попытка ее решить при-водит меня в глубокое-глубокое-глубокое отчаяние. Постараюсь короче. Мы с Q одногодки, но он в 570 раз красивее меня. У него замечательный характер. Он ни-когда не задирал носа, не хвастался. Особо не злился, если из-за чьей-то промашки у него выхо-дили неприятности. Говорил: «Ну что поделаешь? Мы оба виноваты». А чтобы он кому-то при-чинил беспокойство – такого я вообще ни разу не слышал. Прекрасно воспитан. Его отец заведовал больницей где-то на Сикоку. Поэтому с деньгами проблем у него не было, но направо-налево он их не швырял. Всегда опрятный, одевался со вкусом. В придачу ко всему еще и спортсмен. В школе был членом теннисного клуба, выступал на национальных спортивных играх школьников. Любил плавание, два раза в неделю ходил в бас-сейн. В политике считался умеренным либералом. Человек преуспевающий, хотя ничего исклю-чительного не добился. За всю жизнь не завалил ни одного экзамена – правда, сдавать ему при-ходилось немного. |
