– Наличными или по карточке?

– О Фил… – Глаза у мальчика загорелись.

Когда он пришел ко мне в первый раз? – задумался Фил. Года три назад? Странно. За эти годы он совершенно не вырос. Как Питер Пэн, он как будто застыл во времени между детством и возрастом, который определяется как достижение половой зрелости. Неудивительно, что все молоденькие девчонки сходят по нему с ума. Он был на обложке «Идола». Фил видел журнал в киоске, но не хотел, чтобы кто‑то увидел, что он покупает такую муть.

– American Express. – Он достал карточку из кармана своих черных брюк и протянул ее Филу.

– Тебя уже подписали на ту рекламу? – спросил Фил, принимая карточку. Он мимоходом задумался о превратностях жизни. Вот сам он дожил до старости и до сих пор не обзавелся кредиткой.

– Кстати, условия предложили роскошные… – Мальчик опять рассмеялся. – Да нет, конечно. Я просто шучу.

Пока они говорили, девушка мрачно таращилась на обоих. Глаза горят злобой, губы поджаты. На мгновение Филу показалось, что вместо девочки он видит зверя: черную пантеру, волчицу… игра света и тени. Пора прекращать эти ночные сидения в магазине. Было уже далеко за полночь.

– Не хочешь открыть посмотреть?

– Я лучше дома открою. А то сейчас я слишком возбужден, – сказал Тимми очень серьезно.

– Тоже верно. Я тебя провожу до дверей.

– Ага. Пойдем, Китти.

Тимми сгреб коробки в охапку – они были, наверное, слишком тяжелыми для такого изящного хрупкого мальчика – и направился к выходу. Фил, прихрамывая, обогнал его и распахнул перед ним дверь. Потом он снял с полки еще одну небольшую коробочку и протянул ее Тимми.

– Вот. Подарок от фирмы.

– Фил!

– Бери‑бери. Счастливого Рождества.

– Но сейчас же апрель!

– Ну и что? Я вообще еврей.

Девушка стояла у него за спиной. Совсем рядом. Но он не слышал ее дыхания. На улице было пустынно и тихо. Только где‑то вдалеке – наверное, в каком‑нибудь баре – играла музыка.

– Что‑то не так?

Панический страх, наплыв леденящего ужаса и Мать честная, она не дышит, она мертвая мертвая мертвая…

Он весь покрылся холодным потом. Даже волосы – и те промокли. Он обернулся и…

Клыки блестят алым в неоновых отсветах, глаза зловеще сощурены, напряженное тело готово к броску..

Мать моя женщина, она мертвая, она не дышит, это просто ходячий труп…

Она издает хриплый отрывистый выкрик, вой голодного зверя – резкий, режущий слух контрапункт к легкой музычке из бара..

И буквально за миг до того, как пронзительный вопль вырывается у него из горла…

– Китти, Китти, – говорит Тимми тихо и властно. Перед глазами у Фила силуэт зверя в брызгах лунного света рябит, расплывается… и она обретает тот облик, в котором вошла в магазин.

Она стоит, хватая ртом воздух, и смотрит Тимми в глаза. Глаза как черные, отполированные до зеркального блеска сапфиры, в которых искрятся взвихренные звезды…

– Ничего не было, – шепчет Тимми. – Ничего. Тебе померещилось.

Такой, мягкий умиротворяющий голос…

– Не забудь… свой подарок… счастливого Рождества. – Фил произносит слова как будто помимо воли. Как будто они произносятся сами. Он протягивает мальчику коробку. В двух кварталах впереди черный лимузин уже выруливает из‑за угла Бликера и Салливана. Фил бессмысленно улыбается. Их уже нет – Тимми и девушки.

Два зверя с лоснящейся шерстью – наверное, кошки – крадутся по улице, перебираясь по пятнышкам темноты.