— Потому что в Сиэтле штук двадцать таких ресторанов, в каждом пригороде, почти на каждом углу. Странно, что ты не заметила эту надпись раньше.

Я вздыхаю, и Лурдес осеняет догадка:

— Боже мой… — выкатывает свои огромные карие глазищи, — неужели ты ни разу ни в один из них не зашла?

Отрицательно мотаю головой.

— Чёрт меня дери… Ну ты кремень, мать!

Мы снова долго молчим, и я, не без усилий, всё же решаюсь спросить:

— Думаешь, стоило?

— Конечно, — отвечает, не задумываясь.

— Что, прямо в каждом его ресторане есть эта надпись?

Лурдес делает бровями многозначительное движение, раздвигая их ещё больше «в разлёт», нежели они есть от природы:

— В каждом. По крайней мере, они были там раньше, как и в этих, Ванкуверских. Но в трёх из пяти их больше нет. Наверное, после рестайлинга их не вернули.

Или же они потеряли актуальность для владельца.

Мы едем по следующему адресу и едва успеваем войти в заведение, как я вижу на кирпичной стене строки, горящие ярким белым светом:

Don't believe in words.

Don't believe in sounds.

Don't believe in pictures and images

Don't believe people.

Trust you heart! Trust it!

Listen to me!

Find me!

Tear me out…

Save me…

Не верь словам.

Не верь звукам.

Не верь образам

и картинам

Не верь людям.

Верь сердцу! Верь ему!

Услышь меня!

Найди меня!

Вырви меня…

Сохрани…

Мы с Лурдес занимаем столик у окна и заказываем еду. Не могу поверить своим глазам, но она плачет. Беззвучно, почти бесслёзно, но плачет — этого не спрятать, как ни старайся. Возможно, не будь её, я бы тоже рыдала. Но у меня слишком большой опыт в сокрытии своих чувств, слишком много практики.

— Твой Дамиен — нечто! — выплёскивает сквозь слёзы, всхлипывает и, не смущаясь, прочищает нос в кафешную салфетку. — Даже мой папенька-романтик до такого бы не додумался!

— Ну, — сухо возражаю, — Дамиен тоже не сам это придумал — украл идею из собственного фильма.

— Ключевое слово — собственного!

— Но сценарий-то не он писал. Этот жест придуман женщиной.

— Чёрт с ним, с жестом, слова-то — его! И адресованы они только тебе! Боже! — всхлипывает, — это так романтично и болезненно одновременно!

Промокнув салфеткой свои покрасневшие глаза, добавляет:

— Жаль только, что в жизни у запретной любви не бывает таких хеппи-эндов, как в книгах.

— Ну почему же, ты — пример счастливой развязки.

— Я — исключение! — восклицает. — «Старший» вмешался, а без него, сами мы бы не разрулили!

Лурдес говорит о своём отце. Каким-то чудом ему удалось встряхнуть семейную доску и перебросить фигуры на «правильные» клетки: Софи вышла замуж за Эштона, у них сейчас медовый год, а Лурдес почти месяц встречается с Антоном. И у них уже состоялся важнейший разговор о том, чтобы жить вместе. Она бы совсем растворилась в своей неожиданной счастливой любви, если бы не командировки её возлюбленного — в такие моменты она едет ко мне «болтать по душам, смотреть кино и пить коньячок».

За этот год мы успели почти сродниться. Как это вышло и почему, я и сама не понимаю. В свой День Рождения Лурдес устроила мега вечеринку, куда буквально заставила прийти и меня, и хотя я не «зажигала» так же отчаянно, как именинница, зато имела шанс познакомиться и узнать её братьев и сестёр.