И девочка тоже встала, повернулась к своей госпоже, запрокинула лицо, доверчиво улыбаясь.

    Рехильда протянула ей бокал с ядом и сказала:

    -  Пей.

    Вейде взяла, подержала мгновение в руке и не задумываясь выпила. Любящим взором следила за ней Рехильда, свято веря в чудесные свойства своего противоядия. И дала девочке второй бокал, с противоядием. И снова сказала:

    -  Пей.

    И Вейде выпила второй бокал.

    А потом побледнела и осела на пол.

    Она умерла почти мгновенно. Как будто заснула у ног своей госпожи.

    Страдающему от лихорадки можно присоветовать обратиться к топазу, прозрачному драгоценному камню, и пусть в хлебе или мясе или любом другом кушанье сделает три углубления. И пусть нальет в них вино и увидит в этом вине свое отражение. И пусть скажет: «Созерцаю себя в вине сем, как херувим в зерцале божьем, дабы сия лихоманка оставила меня и сия лихорадка сошла с меня в отражение мое». Пусть делает так трижды в день и исцелится.

    Если же в хлебе или мясе или в любом другом кушанье, в воде, вине или любом другом напитке заключается яд и топаз лежит поблизости от этого кушанья или питья, то поднимется шум великий, как если бы рядом плескало море, как если бы невдалеке волны прибоя с силой бросали на скалы мусор от кораблекрушения…

    (Из поучений Хильдегард фон Бинген)

    Волны с силой обрушивались на скалы, разбивая об их крутые острые бока мусор кораблекрушения, и имя скалы было Рехильда Миллер. Она задыхалась. Волны причиняли ей нестерпимую боль, сломанные мачты ранили ее тело, мокрые паруса залепляли рот и глаза.

    -  Она еще не очнулась, - донесся голос Иеронимуса.

    Вторая волна.

    Третья.

    Рехильда простонала, шевельнулась, и Иеронимус поднял руку, останавливая палача с занесенным было ведром.

    -  Я не хотела убивать Вейде, - пролепетала Рехильда Миллер. - Это вышло случайно.

    Иеронимус фон Шпейер долго смотрел на нее своим непонятным тяжелым взглядом. Потом сказал:

    -  Злые поступки совершаются добровольно.

    26 ИЮНЯ, СВ. АНТЕЛЬМ

    Он пришел.

    Рослым, в великолепной сверкающей одежде, с пылающими глазами, рот дергается, кривится. Вьется в руке хлыст.

    Красавица Рехильда Миллер в грубой рубахе, исхудавшая, с забинтованными руками, корчилась на жесткой лавке, пытаясь заснуть.

    Агеларре остановился над ней, посмотрел. Она не замечала его, все ворочалась, стонала, бормотала себе под нос. И тогда он огрел ее хлыстом, так что она вскрикнула и подскочила.

    И увидела над собой яростное прекрасное лицо дьявола.

    -  Ты предала меня, - сказал Агеларре. - Ты разболтала ему о нашей любви.

    -  Агеларре, - выговорила Рехильда и потянулась к нему руками.

    И дьявол снова хлестнул ее кнутом.

    -  Ты продалась Иеронимусу, - повторил он. - Завтра ты умрешь.

    Она села на лавке, сложила на коленях руки в толстых серых бинтах, нагнула голову.

    Агеларре засмеялся, и подвальная камера наполнилась серебристым лунным светом.

    -  Дура, - сказал он. И засмеялся еще громче.