– Серебро! – сказал я уверенно.

– Да, – охотно согласился Эмменс, – но в значительной степени превратившееся в золото. Теперь несколько уверенных ударов в станке, о котором я вам говорил, но я его, естественно, не мог захватить с собой – он представляет фирменный секрет, господа!.. Итак, несколько ударов…

– Ударов, при которых серебро не нагревается? – спросил я.

– Совершенно верно!

– Но таких ударов не может быть! Нет таких ударов! – не выдержал Леволь. – Энергия удара обязательно переходит в тепло!

– Простите… – Стефан Эмменс снял очки, старательно их протер. (В этот момент его лицо было наглым, но, я не ошибся, глаза его косили, зрачки дрожали.) – Простите, но я:

– Нет, нет, мистер Эмменс, мы внимательно ознакомились со всем, что вы нам любезно показали, – сказал я. – Но… но упоминание такого замечательного исследователя свойств серебра, как Кери Ли, вряд ли было оправданным. Ведь то, что вы нам показали, было самое настоящее серебро…

– Цвета золота! – вставил Эмменс.

– Да, цвета золота, но оно по химическому составу представляет собой серебро, полученное по методу Кери Ли. Только Кери Ли никогда не пытался его выдавать за золото. Это интересный опыт, очень интересный, но мы знаем о нем. Серебро может давать аллотропические видоизменения, как фосфор или сера. Сера, кристаллизующаяся в виде ромбов, и сера моноклиническая – это все‑таки сера! Почти каждый элемент может давать различные формы, может находиться в различных состояниях, оставаясь тем же элементом, мистер Эмменс. Так же как вода в виде льда или пара – это вода и только…

– …как ее ни колоти быстрыми и сильными ударами! – опять вставил Леволь.

Он поднял колбу с «золотом» Эмменса и показал всем присутствующим: осадок исчез, растворился в азотной кислоте.

– Обманщик! – громко сказал один из алхимиков. – Из‑за таких, как он, нас всех считают обманщиками, нас, честных герметических философов и алхимиков!

Эмменс повернулся спиной к нам, его движения стали вновь уверенными и бодрыми, он, что‑то насвистывая, мыл руки возле раковины.

– Джентльмены, – обратился он к нам, вытирая руки, – все, что случилось сегодня, ни в коем случае не угрожает жизнеспособности синдиката. На нашей стороне великолепные ученые, огромнейшие авторитеты. Естественно, что я – только один из членов синдиката – не имел полномочий раскрывать наш секрет превращения серебра в золото. Было бы удивительно, если бы я действительно приоткрыл завесу над тайнами тайн, завесу, которую еще никто до меня не смог поднять. Вы оказались более знающими, господин Леволь, чем я думал, ну что ж, это не помешает вашему Французскому банку прогореть в тот день, когда золото синдиката Аргентаурум, золото Стефана Эмменса, дешевое и звонкое, станет доступнее булыжника с мостовой! Вы верите наглым выдумкам Рентгена*, который якобы открыл всепроникающие невидимые лучи, или безграмотному бреду Стретта, лорда Рэлея*, который совместно с Рамзаем* открыл какой‑то там аргон в обычном воздухе, а мне…

– А вам – нет! – сказал Леволь.

– Так! Да будет вам известно, что сам Менделеев… кажется, его авторитет после открытия периодической системы для вас закон… сам Менделеев ждет от науки о взаимных превращениях металлов решения загадки периодической законности элементов!

– Мне кажется, что не в ваших интересах упоминать имя великого ученого, – сказал я.