|
Чего бы это ни стоило, Венеция должна строго придерживаться своего невооруженного нейтралитета – Конечно, за исключением вступления Венеции в союз с нами против империи, – перебил Лальмант. Холодные глаза приезжего впились в посла. – Это немыслимо. – Не для генерала Бонапарта. – Генерал Бонапарт? Что здесь может сделать генерал Бонапарт? Лицо Лальманта вновь озарила слабая улыбка. – Именно это: он поручил мне сделать такое заявление перед Коллегией. – С каких пор военные вмешиваются в такого рода дела? – надменно проговорил депутат. – Мне казалось, что генерал Бонапарт командует войсками на поле боя. Позвольте мне спросить вас, гражданин посол, как Вы поступите с этим предложением? – Что же, честно говоря, это вполне совпадает с нашими интересами. Депутат вскочил на ноги. Тон его стал резким. – Понятно. Итак, гражданин Лальмант, официальный представитель французского правительства, предпочитает подчиняться приказам боевого генерала! Поистине, я приехал очень своевременно. Лальмант ничем не выдал своего раздражения. – Почему бы мне не следовать приказам, которые, как я полагаю, наилучшим образом служат интересам Франции. – Повторяю, я приехал очень своевременно. Союз накладывает обязательства, которые из чести или даже из уважения не могут быть нарушены. Франция имеет совершенно определенное мнение о месте Венеции. Венеция должна быть избавлена от ее олигархического правительства. Наша святая цель – осветить факелом свободы и разума и ее территорию. Нам ли создавать союз с правительством, которое мы собираемся свергнуть? Наше дело – главное дело, ради которого я здесь, – проследить, чтобы Венеция твердо придерживалась своего невооруженного нейтралитета, пока не настанет время повергнуть эту олигархию в пыль. Это необходимо четко понять, гражданин посол. Лальмант неприязненно взглянул на него и недовольно пожал плечами. – Раз уж Директория для этого прислала вас, то моя ответственность заканчивается. Но не скажете ли вы, как мне ответить Бонапарту? – Скажите, что передали это дело на мое усмотрение. Я приму к нему меры. – Вы примете к нему меры! Ха! Мне интересно, знаете ли вы о манерах этого человека? – Я знаю, какого рода позиции он придерживается. Бели он рискнет переступить границы, я знаю, как сдержать его. – Похоже, вы – оптимист. Человека, который с истрепанной армией смог за последние два месяца выиграть такие сражения против хорошо обученных и хорошо экипированных войск, вдвое превосходящих его собственные, нелегко сдержать. – У меня нет желания умалять его заслуги, как полководца. Но мы будем сохранять чувство меры относительно этого молодого человека. Лальмант расплылся в широкой улыбке. – Рассказать вам кое что о нем? Я знаю это лично от Бертье. Когда маленький корсиканец приехал в Ниццу принимать командование армией, которого добился для него Баррас, генералы дивизий пришли в ярость от того, что мальчишка двадцати семи лет будет командовать ими. Выскочка, «генерал с улицы». В Париже его презрительно называли «пулеметчиком» из за единственной проведенной им баталии, состоявшей в разгоне толпы крупной картечью. О нем говорили также – я только повторяю слова других, – что в качестве награды он получил в жены одну из любовниц Барраса. Так вот, эти генералы решили преподать ему урок, чтобы он как следует задумался о своем месте в Итальянской Армии. Очеро – самоуверенный, властный и несдержанный – грозился вышвырнуть выскочку. Бонапарт приехал. |
