|
Если вы так сопереживаете Изотте, почему ничего не предпринимаете? – Что здесь предпринять? Вы видите, как мой отец подлизывается к нему сегодня, потому что Вендрамин привел доказательства своего могущества. Это выражение любви моего отца к Венеции. Против этого самоотверженного взрыва патриотизма, когда он готов пожертвовать всем, что имеет, тщетно бороться. Разве вы не видите? Мы должны смириться, Марк. – О, я смирился. Но в своем смирении я выжидаю. – Чего? – Подарка от богов. Доменико по прежнему удерживал его. – Мне говорили, что вы всегда появляетесь вместе – вы и Вендрамин. – Благодаря его стараниям. – Так я и предполагал, – усмехнулся Доменико. – Для Вендрамина все путешествующие англичане – богачи. Он уже одалживал у вас деньги? – Вы очень хорошо его знаете, – заметил Марк Антуан. Глава XII. ВИКОНТЕССА Баттиста, хозяин гостиницы 'Шпаги», подобрал слугу для мистера Мелвила – француза по имени Филибер, превосходного парикмахера. Сей Филибер – толстенький человечек лет сорока, с мягким голосом и неслышной походкой, – несколько лет служил у герцога де Линьера. Но гильотина забрала голову герцога, и Филибер оказался без работы. А когда другие аристократические головы Франции оказались столь же нестойкими, Филибер последовал примеру эмигрировавших из республики, в которой Национальный Брадобрей оставил без работы парикмахеров. Марк Антуан, который очень заботился о состоянии своей великолепной черной гривы, благодарил бога за это и принял француза на службу. В тот день, в соответствии со своими обязанностями перед головой своего нового хозяина, Филибер его брил. Во время этой интимной операции ворвался мессер Вендрамин, очень нарядный в сиреневой тафте. Он бесцеремонно прошелся, помахивая тростью с золотым набалдашником, и устроился на стуле у туалетного столика, откуда и принялся рассматривать окаменевшее лицо мистера Мелвила. Он развлекал англичанина беседой, пересыпая анекдотами, в основном скандальными, а иногда и непристойными, в которых он неизменно выступал героем. Присутствие Филибера не стесняло его. Сэр Леонардо тем самым продемонстрировал, что в Венеции сдержанность не была в почете. Марк Антуан, мысленно послав его к дьяволу, позволил ему болтать и напустил на себя сонный вид. – Я повезу вас сегодня, – заявил Вендрамин, – в одно из самых изысканных и недоступных казино в Венеции – в казино восхитительной Изабеллы Теоточи. Вы слыхали о ней? Мелвил не слыхал. Венецианец разболтался. – Я беру вас туда по просьбе очаровательной дамы, которая обратила на вас внимание и желает с вами познакомиться. Это очень дорогой для меня друг – виконтесса де Сол. Сжимая бритву в руке, Филибер отскочил с испуганным воплем: – О боже! – голос его утратил мягкость. – За двадцать лет со мной такого не случалось. Я никогда не прощу себе этого, месье! Никогда! Кровавое пятно, заливавшее пену на щеке Мелвила, красноречиво объясняло страдания слуги. Вендрамин разразился бранью в адрес несчастного француза: – Неуклюжая, неловкая деревенщина! За это ты будешь бит палкой! Что за черт! Ты слуга или мясник? Марк Антуан оставался бесстрастным. – Погодите, сэр! Погодите, – он взял угол полотенца и занялся порезом. – Вопрос не в том, сумеете ли вы простить себя, Филибер; но сможете ли вы простить меня, испортившего рекорд ваших двадцати лет. Промах был мой, дружище. Я задремал под вашей нежной рукой. – О, месье! О, месье! – тон Филибера выражал нечто невыразимое. |
