|
– Как это может раскрыться? Вы говорите чушь. И что значат деньги? Вы думаете, что меня волнует – расплатитесь вы со мной или нет? Он скользнул на кушетку и обнял ее. – Как я люблю вас за вашу ласковую опеку! Но дама оставалась бестрепетной. – Однако, вы женитесь на Изотте. – Зачем вы иронизируете, мой ангел? Вы же говорили, что больше не выйдете замуж. – Только не за вас, Леонардо. Он нахмурился от досады. – Почему? – спросил он. Она нетерпеливо оттолкнула его. – Боже! Был ли более пустой бездельник, чем этот? Вы любите там, где вам угодно, и женитесь там, где вам угодно, а те, кому раздаете святую печать своего поцелуя, удерживают себя в вечной верности вам. Клянусь, вы скромны в своих претензиях! Какая женщина сможет отказать вам? Вас раздражает, что я не изъявляю готовности выйти за вас, предоставив вам шанс, когда у вас нет возможности жениться на мне. Она встала – легкая, как пушинка восхитительного, возвышенного гнева – Знаете ли вы, Леонардо, что в некоторые моменты вы причиняете мне боль? И это – один из них. Он был в смятении, полон раскаяния. И возразил, что, на самом деле, по воле судьбы он – бедный малый с благородным именем, поддержать и возвеличить которое он может только браком по расчету. Зная, как он любит ее (что она должна понимать из приведенных им доказательств), было бессердечно с ее стороны швырять такое ему в лицо. Он был на грани слез, когда она согласилась даровать ему прощение. В сладости этого примирения, он забыл судьбу Рокко Терци и свои собственные страхи, убеждая себя, что испугался теней. Но были и такие, у кого под рукой не оказалось таких прелестных средств для подавления смятения перед участью Рокко Терци. И среди них был Лальмант. Он встретил Марка Антуана, глубоко взволнованный и встревоженный этим событием. – Я прямо от виконтессы, – заявил мнимый депутат. – Я застал ее в отчаянии от известия об аресте ее друга Рокко Терци, – и понизил голос. – Не так ли звали того человека, который составлял карту каналов? – Так, – необычайно сухо отозвался Лальмант. Он сгорбившись сидел за своим письменным столом, глядя на Марка Антуана глазами буравчиками. Тон и взгляд были для Марка Антуана достаточным предостережением. Он почувствовал опасность. Он задумчиво погладил подбородок, на лице – маска угрюмости. – Это очень серьезно, – произнес Мелвил. Француз вновь был до неприличия лаконичен. – Это так, Лебель. Марк Антуан вплотную подошел к столу и понизил голос так, что он был чуть громче шепота – но шепота, свистящего яростью. – Идиот! Разве я не предостерегал вас об употреблении этого имени? – его глаза метнулись на дверь и обратно на крупное лицо Лальманта. – Со шпионом в своем доме вы разговариваете без малейшей осмотрительности. Господи! Вы думаете, у меня есть желание кончить подобно Рокко Терци? Откуда вы знаете, не стоит ли Казотто в этот момент под дверью? – Потому что его нет дома, – сказал Лальмант. Марк Антуан выразил облегчение. – Был ли он дома в тот день, когда вы рассказывали мне о Терци? – Нет, насколько я знаю. – О, вы даже не знаете, когда он приходит или уходит? – Марк Антуан перевел схватку на территорию противника. – В любом случае, дома он или нет, я предпочту разговаривать с вами во внутренней комнате. Я не знаю почему, но в последнее время вы стали беззаботны. – Я не беззаботен, друг мой. Я знаю, что делаю. Но поступайте как сочтете нужным, – с этими словами он встал, и они направились в заднюю комнату. |
