Пленные! -- догадался я, домой возвращаются. Ну что ж -- ауфидерзейн,
фрицы! Вот вы и побывали в России, посмотрели на нее, насладились русским
пейзажем, изучили загадочную русскую землю изнутри, в рудниках иль шахтах.
Не скоро вам небось снова захочется сюда, на экскурсию.
В дверь раздался стук, заглушенный обивкой. Заметив в окно человека,
свернувшего к задней калитке, думая, что он понимает, что поживиться в таком
убогом жилище нечем, минует его, направится в дом к нашим, я все же
отчего-то желал, чтоб зашел какой-нито немец сюда, к нам, в эту избушку,
насладился б зрелищем, окружающим вояк, его уделавших и спесивый фатерлянд
на колени поставивших. "Битте!" -- весело крикнул я. Дверь дернулась раз,
другой, нехотя отворилась. Внутрь метнулся клуб морозного пара. На пороге,
сутулясь, остановился крупный мужик, одетый в многослойное тряпье,
заношенное, грязное, украшенное заплатами. В одежде едва уже угадывалось
военное обмундирование. Спецовка с короткими рукавами лепилась по туловищу,
вся одежда какая-то легкая, вроде бы случайная, на свалке подобранная. Но на
голове гостя глубоко сидела пилотка, еще та, фронтовая, с саморучно
подшитыми наушниками из меха, скорее всего кошачьего. В таких пилотках
Кукрыниксы и прочие резвые карикатуристы смешно изображали врагов.
Немец, увидев меня в гимнастерке, замер на пороге. Сзади на него
надвигалась дверь, наша тяжелая и каверзная дверь. Внутренне ликуя, я ждал,
как она сейчас шибанет фрица по жопе, он окажется прямо передо мной и
увидит, что на мне не просто гимнастерка, заношенная и грязная, но на
гимнастерке еще и дырки от наград. Во будет потеха! Во обхезается гость
нежданный!
Ему и поддало. И он оказался передо мной и все, что надо и не надо,
увидел. Глаза его, в багровых отеках с красными прожилками, выпучились еще
больше, рот, обметанный толстой медной щетиной, открылся. И так вот мы
постояли друг против друга какое-то время, и, однако ж, я попробовал
по-настоящему насладиться торжеством победителя. Но чего уж тут и чем
наслаждаться-то -- передо мной был в полном смысле поверженный враг.
-- Битте! -- повторил я и еще добавил: -- Зер гут.
-- Гут, гут, -- торопливо и согласно закивал головой военнопленный.
-- Что ты хочешь? Чего тебе надо? -- по-русски спросил я гостя.
И он, быстро отцепив от пояса котелок, протянул его мне:
-- Вассер! Вассер! Вбода! Вбода! -- а сам косился на разбушевавшуюся
плиту, на которой, полная картошки, кипела, выплескиваясь, шипела,
пузырилась, брызгалась наша знатная, из праха восставшая кастрюля.
Чайник начинал пока еще тонко, но уже нежно запевать медным начищенным
носком. Скоро он даст так даст, запоет так уж запоет -- куда тому
Александровичу Михаилу!
Тепло и уютно делалось в нашей избушке. |