— Максим! Может, вы с Аней на лыжах сходите?

Этого ещё не хватало! Да и этот вряд ли оторвётся от телефона… но, к моему удивлению, Матерьялов-младший окинул меня взглядом… так, будто в кафе еду выбирал, оценивающе. И внезапно спросил:

— Тридцать восьмой пойдёт?

Ага, вот какой у него голос. Как у носорога в период линьки. Чего? Какой тридцать восьмой? А, ботинки, размер. Да, пойдёт. Надо же, на глаз определил.

(Не спрашивайте, как линяют носороги, я сама не знаю… думаю, и вам тоже лучше не знать.)

И принёс. Мне! Чужие штаны и свитер! Свитер с олимпийской символикой. Олимпиада-80.

Удивительно, как люди умеют хранить вещи. Штаны — дореволюционные ещё. Даже до французской ещё революции, я бы сказала. Нет, я лучше в джинсах. Да, точно.

Но мне вдруг и правда захотелось на лыжах. Сидеть тут без интернета — удовольствие ниже среднего. А этот Максим, наверное, думает, что я кататься не умею. Вот и посмотрим. Посмотрим! Думает — приехала тут… из города… Да чего я, в самом деле, он же и сам из города, из Н-ска. Не живёт же он здесь, это только дача. Но, в общем, этот их Н-ск… как бы нельзя, конечно, так думать… это питерский снобизм. Да? А у них тут, наверное, тоже свой снобизм есть, деревенский. Думают, раз из Питера, так на лыжах не умеет!

Хорошо ещё, ботинки оказались нормальные, как раз Танины, новые, — она их и не надевала ни разу. Мы вышли, надели лыжи прямо за калиткой (вот это реально круто! Не тащиться с ними никуда!) — и сразу пошли, по краю дороги.

Матерьялов этот идёт бодро так… оглядывается на меня — но и я не отстаю. Шапка у него смешная, с помпоном. Детская шапка… к этому лицу будущего охранника… Ладно, я же спину вижу только, нечего придумывать человеку лицо, если и не разглядела толком. И потом, мы же идём в лес. А я вообще-то люблю лес. Только сейчас поняла. А Матерьялов мне будет так, для мебели. Молчит, и ладно.

Потом мы прошли деревню, и началось поле… такой дребезжащий цвет — жухлой травы, снег, всё дрожит на ветру, что это могло быть — иван-чай? Полынь? Сурепка?… Жаль, я не ботаник. Неужели здесь летом целое поле иван-чая?

И — пологий спуск, просто катишься, катишься среди этих коричневых сухих стеблей и уже видишь: железная дорога, а за ней — лес. Лес. Как на картине, как в сказках. Великанский снег; неужели люди раньше жили в лесу… или вот партизаны… я недавно читала книжку про войну… антиутопия; но это выдуманное, а ведь настоящие партизаны — вот в таком лесу? Как?

И как они… ой, осторожно!

Оказалось, что на этом небольшом уклоне развиваешь приличную скорость, и потом поворот — надо притормозить, но не хочется, думаю, справлюсь… вписываюсь! И лечу дальше… вниз… ух! Все мысли выскочили из головы, только ноги… не упасть бы перед этим Максимом… нет!

Он затормозил впереди меня, красиво так, легко развернулся — ну и у меня, кстати, вышло ничего так. Он даже как-то посветлел:

— То есть на лыжах стоишь. И можно далеко пойти. Так? Не против?

«Стою». Похвалил. Балбес, снизошёл тоже… Сейчас узнает, как я «стою»! Конечно, далеко. Иначе — какой смысл? И вот ещё что — мы на «ты»? Чего это вдруг…

Но я уже перестала думать об этом. Потому что мы перешли дорогу по деревянному настилу (можно даже лыжи не снимать) и оказались в лесу.

И в нём сразу три дороги, как в сказке… направо пойдёшь — широкая дорога, можно коньковым ходом, прямо — две укатанные лыжни, а налево — что-то среднее.