-  Хозяева в город едут, - объяснила Фесся. - С ночевкой, к теще на день рождения. Детей с собой берут.

    Рыска с Жаром многозначительно переглянулись. Нет хозяев - вдвое меньше посуды, втрое меньше готовки: они ж простой кашей не обойдутся, им фаршированного карпа подавай или там ворону с морковкой. Батраки без Сурка тоже рукава спустят, к ночи удерут в веску к подружкам и пиву. Тишь да гладь на хуторе настанет, гуляй - не хочу!

    -  Женка тут остается, - слегка омрачила их радость Фесся. - И собралась большую стирку затевать.

    Это детей как раз не огорчило: до речки далеко, корзины с бельем повезут на телеге, ну и прачки заодно сядут. Будет шумно и весело, а потом можно искупаться и наловить раков. Дай Богиня здоровья Сурковой теще!

    -  Эй, ты куда? - возмущенно крикнула служанка.

    -  Живот прихватило! - Жар запоздало придержал его рукой, но вместо нужника полез на чердак - в тот угол, где лежали обросшие пылью поленья, а еще самодельные верши. - Ой! Ай! Мамочка!

    Рыска чуть не опрокинула миску, вскакивая из-за стола. Первое, что пришло ей на ум, - крыса. С убийства котенка она не показывалась и на спящих детей не покушалась, но шебуршать не перестала, частенько оставляя на тюфяках коричневые «семечки». Жар уверял, что она просто любопытничает, но девочка неизменно вздрагивала от страха и омерзения, обнаружив в постели очередное «послание».

    Перепугалась и Фесся, выбежавшая в сени вслед за девочкой. Но Жар уже спускался сам, как-то странно подергиваясь, почесываясь и ругаясь сквозь зубы.

    -  Полегчало? - ехидно спросила служанка.

    -  Угу. - Мальчик, поморщившись, выдернул из щеки черную щепку жала. - А чего? Пчелами ж ломоту в спине лечат.

    -  Так пчел к спине и прикладывают. Надо было штаны спустить и к гнезду задом повернуться, а то пока еще от лица до попы дойдет!

    -  Смейтесь, смейтесь, - проворчал Жар, сердито косясь на предательски фыркающую подругу. - А я это гадство над головой больше терпеть не собираюсь!

    Мальчишка обвел сени глазами, но что заставило их торжествующе просиять, Рыска не поняла.

    * * *

    В телегу запрягли Забаву, смирную рыже-белую корову со спиленными рогами. В молодости она была одной из лучших в скаковом стаде и теперь попыталась с места взять в галоп. Дети взвизгнули от восторга, но сидящий за возницу дедок поспешил ее осадить. Коровка уже старенькая, с намозоленными копытами, куда ей бегать! Забава послушно перешла на быстрый размеренный шаг, под дугой зазвенели бубенчики. Женка важно, как капитан корабля, восседала на самой высокой корзине, командуя на каждой развилке, - хотя дорогу прекрасно знал не только дедок, но и корова, поворачивающая до рывка вожжи.

    От затяжных дождей река разбухла, потемнела. Самое время в ней стирать, покуда вода не успела снова зацвести. Становиться абы где на берегу не стали, поехали едва заметной тропой вдоль берега, пока кусты и камыши не расступились, открыв широкую песчаную проплешину. На добротных бревенчатых мостках уже стояла одна тетка, звучно хлопая по воде скрученными штанами. Рыска ее не знала, но Фесся и дедок приветливо поздоровались - оказывается, жена местного рыбака, иногда носит в хутор линей на продажу. Женка недовольно поджала губы, но менять место не стала.