— В возрасте между семью и восмью месяцами эти младенцы были положены один на место другого! — пояснил Вильсон. Сделав после того опять паузу, дабы произвести более сильное впечатление, он присовокупил:

— Особа, которая это сделала, находится здесь, среди присутствующей публики.

Сердце у Роксаиы так и замерло. В суде пробежало словно электрическое сотрясение. Публика приподнялась с места, как бы разсчитывая увидеть особу, подменившую детей. Том чувствовал страшный упадок сил. Ему казалось, что он сейчас умрет, тут же на месте. Вильсон, доканчивая свои обяснения, разсказал:

— Младенца А положили в хорошенькую кроватку, стоявшую в детской, Б-же, напротив того, переселили в грубую люльку и препроводили затем на кухню, превратив его таким образом в негра и невольника. (Сильное впечатление, раздраженный ропот и гневные возгласы). Через каких-нибудь четверть часа он предстанет однако перед вами, в качестве свободнаго и белаго человека. (Взрыв рукоплесканий, не без труда подавленный шерифом и приставами). С семимесячнаго возраста и до сих пор, А все время оказывался самозванцем. Отпечатки его пальцев, хранящиеся в моем архиве, помечены именем Б. Вот увеличенная патнографом копия с этих отпечатков, снятых в двенадцатилетнем возрасте. Сравните ее с автографом убийцы, оставленном на рукояти кинжала. Усматриваете вы между ними сходство?

Старшина присяжных ответил:

— До мельчайших подробностей!

Вильсон торжественно обявил:

— Убийца вашего и моего друга, иорка Дрисколля, оставившаго по себе память великодушнаго и добраго человека, находится тут же среди вас. Valet de chambre, негр и невольник, ложно именуемый Томасом Бекетом Дрисколлем, сделай на оконном стекле отпечатки твоих пальцев, долженствующие привести тебя на виселицу!

Том, лицо котораго приняло в эту минуту серовато-пепельный оттенок, устремил умоляющий взор на адвоката; побелевшия его губы как-то беззвучно задвигались, а затем он лишился чувств и безсильно скатился на пол. Вильсон прервал водворившееся в зале суда гробовое молчание, добавив:

— В этом нет никакой надобности. Он фактически сознался!

Роксана упала на колени, закрыла лицо руками и, сквозь рыдания, проговорила:

— Господи, сжалься надо мною, несчастной женщиной!

Как раз в это мгновение пробило двенадцать часов.

Обявлен был перерыв заседания. Тома, который тем временем очнулся, заковали в кандалы и отвели в тюрьму.

ЗАКЛЮЧЕНиЕ

«Человек, который сам не умеет солгать, зачастую считает себя тем не менее в праве судить о лжи».

Октября 12.

По поводу открытий: «Удивляются как это удалось Колумбу открыть Америку. Было бы, однако, еще удивительнее, еслиб он не нашел ея на месте».

Население Даусоновой пристани не спало всю ночь. Оно провело ее в обсуждении изумительных событий дня и в догадках о том, когда именно будет слушаться дело Тома. Одна толпа граждан за другою подходила к дому Вильсона, угощала его серенадами, требовала, чтоб он сказал речь, и надрывала себе горло одобрительными возгласами после каждаго словца, слетавшаго с его уст. Каждое такое словце считалось теперь драгоценнее золота и признавалось квинтэссенцией мудрости. Долгая борьба Вильсона против незадачи и предубеждения благополучно закончилось. Он стал теперь несокрушимо могучим авторитетом.

По окончании каждой серенады, когда толпа начинала расходиться по домам, кто-нибудь в ея рядах непременно испытывал угрызения совести, побуждавшия его возвысить голос и сказать:

— И этого самаго человека такие люди, как мы, называли в течение двадцати лет Мякинною Головою! Он, друзья, вышел теперь в отставку из этой должности.