|
Это был всего лишь нерушимый ритуал, это было исполнение Порядка – и ничто больше. Вот когда миру стало известно, что ритуальный насильник Изар и подвергшаяся насилию Ястра уже два года любили друг друга и спали в одной постели куда чаще, чем порознь, – это, разумеется, возмутило многих и многих моралистов, ибо не было освящено ни законом, ни традицией. Убийство же, когда оно совершается в соответствии с тем и другим, – это уже не убийство. Что же? Хотя бы безвременная кончина, когда смерть вырывает из рядов. И так далее.
Вот, следовательно, по каким причинам, – а не только развлечения ради, как мог бы подумать легкомысленный наблюдатель со стороны, окажись такой в Ассарте, – жители Державы в тот исторический вечер напряженно вглядывались в свои экраны. И те же мотивы заставили их все ближайшие дни только тем и заниматься, что обсуждать виденное, – точно так же, как футбольные болельщики смакуют разные детали виденной игры: кто как отдал пас, кто как обвел трех защитников у самой штрафной, и как ударил в падении через себя, и как и почему вратарь мяч не взял, но отбил кулаками, а защитники, спохватившись, вынесли мяч из штрафной и тут же дали длинный пас для контратаки… – Вы видели, конечно? – Ну, разумеется! – Убедительно, не правда ли? Я всегда был уверен, что Наследник – человек с характером. Надеюсь, волею Рыбы он будет достойным Властелином. – Да, конечно, есть основания и так думать, однако же… – А что? Вам что-нибудь не понравилось? – Не то, чтобы не понравилось, но все же… Конечно, схватка с офицерами – это хорошо, я бы сказал даже – прекрасно, и главное действие – тоже, не скажу – безупречно, но вполне, вполне прилично. Однако, что касается последнего поступка, то у меня такое впечатление, что он… как бы сказать… жалел ее. А это заставляет подозревать, что в характере его есть какие-то скрытые слабости. – Вы думаете? Но, дорогой коллега, разве вы не знаете, что он и она… – Великая Рыба, об этом знает весь мир. Но до сих пор это было их личным делом, а в тот вечер стало общедержавным! И как бы он к ней ни относился, в те минуты он обязан был все принести в жертву государственному интересу. – Но что, собственно, вы имеете в виду? – А разве вы не заметили, как он старался укрыть ее лицо от объектива? Да и овладел ею, я бы сказал, очень нежно, а тут нужна была, не испугаюсь этого слова, жестокость! И предельная выразительность! Мой дядя Таш рассказывал, как получилось это у бывшего Властелина, когда он приходил к власти: во-первых, действие продолжалось раза в два дольше, затем, оно было не столь… как бы это определить… академичным, что ли. И темперамент, темперамент! Люди сходили с ума, глядя на это, один из операторов отбросил камеру и повалил свою ассистентку, а по всей Державе через положенные месяцы был зарегистрирован резкий всплеск рождаемости. На этот же раз ничего подобного не было. Так что какие-то сомнения есть… – И тем не менее я искренне желаю им счастья! – О, конечно, конечно! Но все же я далек от полного спокойствия. Великая Рыба, сохрани нас! – От чего же, коллега? – Ну, как вам сказать… Вы не находите, что жизнь становится не лучше? Скорее наоборот? – Не стану спорить, это чувствует каждый. Но я объясняю это тем, что покойный Властелин уже лет десять тому назад… э-э… утратил возможность активно влиять на события в Державе. |
