наших военных заведениях.

Десантную бронемашину удалось зацепить тросом за гак и

отбуксировать от греха подальше.

Экипажи провалившихся бронетранспортеров, нанюхавшиеся

нервно-паралитического аэрозоля, если точнее латротоксина, тоже

жить остались, правда, на первых порах, в некотором параличе, с

сильным тремором, психозом и поносом.

Бойцы, висевшие над ареной, были подняты  червягами вверх на

крышу, где и оставлены в спеленутом состоянии. Там их и забрали

вертолеты. Все пострадавшие были серьезно "заторможены"

веществом под названием монаминовая оксидаза. Но через

полчаса их все-таки вывели из коматозного состояния с помощью

инъекций адреналина.

Таким образом, как будто всем повезло. С другой стороны, рота

спецназа "Дельта" была показательно разгромлена.

Из этого некоторые журналисты-державники выводили несомненное:

"природные гады земли нашей" нрав крутой показали, гордый, но не

чужие они нам, не любо им кровь народную проливать.

Миротворцы, конечно, сразу стали смаковать дружественность и

незлобивость тварей, подозревая в них родню бабочек и

кузнечиков, и внутренне уже были не против, чтоб побыть какое-то

время пакетом для яиц.

Один правозащитник по имени Сергей Авелевич Беленький все искал

главаря монстров, чтобы с ним провести дружественные переговоры.

Правозащитника поддержало большинство парламентских лидеров,

которые до недавнего времени его в упор не замечали. Так

появилась партия мира.

Говорили, что есть и партия войны. Но ее представителей никто не

видел и не слышал...

В конце четвертой недели моего вынужденного, но полюбившегося

простоя дозы спиртного стали редкими, как дождь в пустыне, и

смехотворно мелкими.  Не удивительно, что я совсем погрустнел.

Да, за время нашествия я первый заметил то-то, подумал о

том-то и сделал то-то. Первый. Но от этого не легче ни

мне, ни другим. Я вскарабкался на высоту, лишь для того, чтобы

последующее падение в канаву было заметнее.

Да, наверное, я мог бы справиться с червягами при наличии

соответствующей поддержки, но мир меня не заметил. И теперь я,

несостоявшийся спасатель, должен наблюдать за его бесславной

гибелью.

Как спасатель отечества и человечества я не состоялся, а перед

тем из меня не получился глава семейства и писатель-сочинитель.

А завтра я пропью последний рубль, меня выгонят из квартиры и я

кончу жизнь бомжом: если не в челюстях червяги, так замерзну в

в одном из подвалов родного города или получу лопатой по башке

на какой-нибудь плантации в южных районах нашей родины...

Сильно огорчившись, собрался я позвонить своей бывшей супруге.

Позвонил и проникновенным голосом произнес: "Может, начнем все

сначала?".  Но трубку взял некий жлоб, который сразу возразил: "Я

тебе щас начну, я тебя щас кончу, падло". И послышалось вдобавок

детское хихиканье. Я спешно положил трубку.  Значит, моя бывшая

супружница родила. Она сделала вместе с тем жлобом то, чего не

собиралась делать со мной.

А Нинке не очень-то и хотелось звонить. Тоже она горемыка,

окончила универ чуть ли не с золотым дипломом, и вместо того,

чтобы подмахивать солидным основательным мужчинам, гонялась

десять лет за мнимыми гениями. И она плохо кончит: одиночкой,

старой блядью на Московском вокзале.

Потом мне отключили телефон за неуплату.