– Некоторые из моих коллег полагают, что Ли занимался контрабандой кокаина и экстази в нашу страну.

– Да мне все равно, что там думают ваши коллеги, – пробормотал Бримсон, после чего наступило молчание.

– Я видела вашу машину на Кокберн‑стрит на той неделе, – сказала Шивон, пытаясь переменить тему разговора. – Как раз после моего посещения Тернхауса и встречи с вами.

– Возможно, я заезжал в банк.

– К тому времени банки были уже закрыты.

Бримсон задумался.

– Кокберн‑стрит? – Потом он кивнул, словно уверившись в чем‑то. – У меня там приятели лавочку содержат. Думаю, я к ним заезжал.

– Что за лавочка?

Он взглянул на нее:

– Собственно, это не лавочка. Солярий.

– Владелица Шарлотта Коттер? – Бримсон казался ошарашенным. – Мы беседовали с ее дочерью. Она ведь в Порт‑Эдгаре учится.

– Правильно, – подтвердил Бримсон. Он летел в наушниках, один из которых был отодвинут от уха. Но теперь он поправил его и приблизил ко рту микрофон.

– Давай, диспетчер, – сказал он и стал слушать дежурного диспетчера аэропорта Глазго, какой коридор избрать, чтобы избежать столкновения.

Ребус уставился в затылок Бримсона, думая о том, что Тири не называла его другом семьи и говорила о нем так, будто он не очень‑то ей нравился.

«Сессна» круто накренилась. Ребус насилу удержался, чтобы не стиснуть ручки кресла. Минутой позже они были над Гриноком, потом перелетели узкую полосу воды, отделявшую его от Дануна. Пейзаж внизу стал менее обжитым – больше леса, меньше поселений. Они пересекли Лох‑Файн и теперь были над заливом Джуры. Ветер моментально усилился, и самолет затрясло.

– Я здесь никогда не летал, – признался Бримсон, – и вчера вечером изучал карты. На острове только одна дорога по восточному краю. Чуть ли не половину территории занимают болотистые леса, но есть горы вполне приличной высоты.

– А посадочная полоса найдется? – спросила Шивон.

– Увидим. – Он опять обернулся к Ребусу: – Вы поэзией увлекаетесь, инспектор?

– Неужели я похож на человека, увлекающегося поэзией?

– Честно говоря, нет. А я вот большой поклонник Йейтса. У него есть стихотворение, которое я не так давно перечел:

Я знаю, что с судьбою вдруг

Я встречусь где‑то в облаках,

Защитник тех, кому не друг,

Противник тех, кому не враг…

Он покосился на Шивон:

– Грустные строки, верно?

– Вы думаете, что так же чувствовал и Ли? – спросила она.

Он пожал плечами.

– Тот бедолага, что выпрыгнул из самолета, уж точно так чувствовал. – Он помолчал. – Знаете, как называется это стихотворение? «Летчик‑ирландец провидит свою гибель». – Он опять устремил взгляд на приборную доску. – Вот мы и над Джурой.

Шивон разглядывала дикую местность внизу. Самолет сделал небольшой круг, и перед ней вновь возникла береговая линия с дорогой, вьющейся по краю. Самолет пошел на снижение, и Бримсон, казалось, искал на дороге какой‑то ориентир.

– Я не вижу места, где нам можно было бы сесть, – сказала Шивон. Но тут она заметила человека, как ей показалось, машущего им обеими руками. Бримсон опять набрал высоту и сделал еще один круг.

– Транспорт есть? – произнес он, когда они еще раз пролетели низко над дорогой. Шивон подумала, что он говорит это в микрофон, возможно, какому‑нибудь диспетчеру.