В парке действовал закон о поводке. Скотт видел таблички.
— Мисс Дональдсон, — сказал Скотт. — Здравствуйте.
Это также был первый раз, когда он видел её одну, и старался не переступать порог или не делать никаких резких движений. Она выглядела так, будто могла спрыгнуть с лестницы и умчаться, как олень, если бы он шевельнулся. Она была блондинкой, не такой симпатичной, как её партнёр, но с милым личиком и ясными голубыми глазами. В ней чувствовалась некая хрупкость, что заставляло Скотта думать о декоративных фарфоровых тарелках его матери. Было трудно представить себе эту женщину на ресторанной кухне, перемещающейся в пару от одной кастрюли к другой, от одной сковороды к другой, раскладывая по тарелкам вегетарианские блюда и попутно раздавая команды.
— Чем могу помочь? Не желаете ли зайти? У меня есть кофе… или чай, если хотите.
Она покачала головой, прежде чем он успел пробраться и через половину этих стандартных гостеприимных фраз, и сделала это достаточно энергично, чтобы её хвостик начал метаться от одного плеча к другому.
— Я просто зашла извиниться. За Дейрдре.
— Не стоит беспокоиться, — сказал он. — И не обязательно водить собак до самого парка. Всё, чего я прошу — чтобы вы брали с собой пару пакетов для какашек и проверяли мою лужайку на обратном пути. Не такая уж это непосильная задача, правда?
— Совсем нет. Я даже скажу об этом Дейрдре. Она чуть голову мне не оторвала.
Скотт вздохнул.
— Мне жаль слышать это. Мисс Дональдсон…
— Можете звать меня Мисси, если хотите. — Она опустила голову и слегка покраснела, будто предложила что-то рискованное.
— С удовольствием. Потому что, всё чего я хочу — чтобы мы были добропорядочными соседями. Как и большинство жителей Вью. Хочу, чтобы у нас не было разногласий, но не знаю, как этого добиться.
Всё ещё глядя вниз, она сказала:
— Мы живём здесь почти восемь месяцев, и единственные разы, когда вы говорили с нами — одной из нас — это когда наши собаки устаивали беспорядок на вашей лужайке.
Это было правдивее, чем Скотт хотел бы.
— Я приходил с коробкой пончиков, когда вы въехали, — сказал он (довольно нерешительно), — но вас не было дома.
Он подумал, что она спросит, почему он не зашёл ещё раз, но она не спросила.
— Я пришла, чтобы извиниться за Дейрдре, а также объясниться за неё. — Она посмотрела на него. Ей явно пришлось пересилить себя — её руки были прижаты к животу, — но она смогла сделать это. — Она не злится на вас, правда… ну, вообще-то, да, но не только на вас. Она злится на всех. Касл-Рок был ошибкой. Мы приехали сюда, потому что это место подходило для бизнеса, с правильными ценами, и мы хотели выбраться из города — в смысле, из Бостона. Мы знали, что это рискованно, но казалось приемлемым. К тому же, это очень красивый город. Полагаю, вы и так об этом знаете.
Скотт кивнул.
— Но, кажется, мы потеряем ресторан. Если ничего не изменится ко Дню святого Валентина — то уж точно. Это единственная причина, почему она согласилась, чтобы они поместили её на плакат. Она не говорит о том, насколько всё плохо, но знает об этом. Мы обе знаем.
— Она говорила что-то об осенниках… и все в округе говорят, что минувшее лето выдалось особенно чудесным…
— Лето было чудесным, — произнесла она уже с бомльшим воодушевлением. — Что же до осенников, то к нам заглядывает часть, а остальные движутся дальше на запад, в Нью-Гэмпшир. В Норт-Конуэй есть эти магазины, торгующие всем на свете, и больше всяких занятий для туристов. Думаю, с приходом зимы мы получим лыжников, держащих путь в Бетел или Шугарлоф…
Скотт знал, что большинство лыжников объезжали Рок по магистрали № 2, ведущей к лыжным районам западного Мэна, но зачем расстраивать её ещё больше?
— Но, когда придёт зима, мы сможет рассчитывать только на местных, чтобы продержаться. |