Возможно, он закричал бы, видимо, он закричал бы, но он держался за руку Гарри Кифа, остающуюся единственным якорем Нормальности, Существования, Человекообразия. Он не мог видеть Гарри, здесь не было света, однако мог ощущать пожатие его руки; и в данный момент это было вообще единственным его физическим ощущением в этом бесплотном мире.

И все‑таки – возможно, благодаря наличию особых экстрасенсорных способностей – Кларк кое‑что знал об этом месте. Он знал, что оно реально, потому что им пользовался Гарри, а сейчас и он. И знал, что по крайней мере в данный момент ему нечего опасаться, поскольку в противном случае ему подсказало бы это внутреннее чувство. Таким образом, несмотря на замешательство, граничащее с паникой, он мог анализировать свои чувства и делать сопоставления.

Отсутствие пространства было буквально тотальным. В то же время отсутствие времени носило иной характер – попросту можно было попасть в любой его отрезок или вечно странствовать в нем в никуда, что и произошло бы с Кларком, если бы его оставил Гарри Киф. А потеряться здесь значило потеряться навсегда: в отсутствие времени и пространства ничто не менялось и не старело – под влиянием внутренних или внешних импульсов – кроме силы воли. А воля могла реализоваться лишь с появлением кого‑то, пришедшего сюда и умевшего пользоваться ею – кого‑то вроде Гарри Кифа. Гарри был всего лишь человеком и, несмотря на это, мог творить в бесконечности Мёбиуса неслыханные вещи. А что мог бы сделать здесь сверхчеловек или Бог?

И вновь Кларк подумал про Бога, который произвел Великие Изменения в этой бесформенной пустоте, создав из нее Вселенную! И еще одна мысль пришла в голову Кларку: “Гарри, нам не следовало появляться здесь... Это место не для нас...”. Эти невысказанные мысли прозвенели в мозгу гулко, подобно гонгу, оглушительно громко! Гарри, очевидно, тоже воспринял их.

«Полегче, дружок, – сказал некроскоп. – Здесь не нужно кричать.»

Конечно, не нужно, поскольку в отсутствие всего остального даже мысль обладала огромной массой. “Нам не следовало появляться здесь, – настаивал Кларк. – И я страшно боюсь, Гарри! Бога ради, не потеряй меня!"

«Конечно, не потеряю. А бояться не нужно. – Ментальный голос Гарри был спокоен. – Но я представляю твои ощущения. А ты не ощущаешь одновременно и магию всего этого? Это не потрясает тебя до глубины души?»

И, по мере того, как паника начала оставлять его, Кларк должен был признать правоту собеседника. Медленно спадало напряжение, – восстанавливалось спокойствие... и в какой‑то момент он ощутил воздействие на себя неких нематериальных сил.

"Я чувствую, как меня куда‑то тянет”, – признал он.

«Не тянет, а толкает, выталкивает, – поправил его Гарри. – Бесконечность Мёбиуса не желает нашего присутствия. Мы – как соринки, попавшие в ее нематериальные глаза. Она в конце концов сумела бы вытолкнуть нас, но мы не пробудем здесь достаточно долго для этого. Если бы мы здесь задержались, она попыталась бы выбросить нас или, возможно, переварить. Тут есть миллион дверей, через которые нас можно вышвырнуть; любая из них, боюсь, может оказаться для нас фатальной. Или мы можем быть распылены, то есть уничтожены! Я давно понял – либо ты владеешь бесконечностью Мёбиуса, либо она владеет тобой! Но для этого, нам понадобилось задержаться здесь ужасно долго – вечно, по земным меркам.»

Этот монолог Гарри не улучшил настроение Кларка.

«А сколько времени мы уже находимся здесь? Черт возьми, давно, наверное?»

«Минуту, или милю, как больше нравится! – ответил Гарри.