Гарри понимающе улыбнулся, но в его улыбке было что‑то еще – странное.

– Прежде чем они налетят на нас, скажи мне вот что: сколько времени прошло с момента исчезновения Джаза Симмонса? То есть, когда Дэвид Чен заметил его отсутствие?

– Трое суток назад... – Кларк взглянул на часы. – Около полуночи. А почему ты спрашиваешь? Гарри пожал плечами.

– Нужно хотя бы с чего‑то начинать. А где он проживал в Лондоне?

Кларк сообщил ему адрес, и как раз в это время в дверь постучал дежурный офицер. Дверь была заперта на ключ, лежавший в кармане Кларка. Он встал, не совсем уверенными шагами подошел к двери и впустил высокого, нескладного, нервничающего мужчину в светлом костюме. В руке дежурный офицер держал пистолет, но увидев, кто стоит на пороге, тут же спрятал оружие в кобуру, подвешенную подмышкой.

– Фред, – сказал Кларк, запирая дверь, за которой уже успела собраться кучка любопытствующих, – вряд ли вы знакомы с Гарри Кифом. Гарри, это Фред Мэдисон. Он... – только в этот момент он заметил выражение изумления на лице Фреда. – В чем дело, Фред? – он оглянулся и увидел, что они находятся в кабинете лишь вдвоем с дежурным офицером.

Кларк достал носовой платок и вытер выступившую на лбу испарину. А в следующий момент обнаружил, что стоит, привалившись к стене, и Мэдисон поддерживает его.

– Со мной все в порядке, – пробормотал он, выпрямляясь. – А что касается Гарри... – он вновь осмотрелся и покачал головой. – Ну, возможно, вы познакомитесь с ним как‑нибудь в другой раз. Он... никогда не питал особых симпатий к этому месту...

* * *

Менее чем за четыре дня до этого в Печорске произошло следующее.

Чингиз Хув, Карл Вотский и директор Проекта Виктор Лучов стояли у больничной койки Василия Агурского. Агурский находился в госпитале уже в течение четырех суток, и за это время врачи, выявив ряд симптомов, принялись за алкогольную дезинтоксикацию. Более того, они решили, что преуспели в этом. С учетом всех обстоятельств, процесс прошел на удивление легко, однако с того момента, как Агурский был освобожден от обязанностей по присмотру за существом, находившимся в контейнере, исчезла и его зависимость от водки и сливянки местного производства. Выпить он попросил только один раз – когда пришел в сознание, а с тех пор про алкоголь не упоминал и, похоже, совершенно не страдал от его отсутствия.

– Значит, стало лучше, Василий? – спросил присевший на краешек кровати Лучов.

– Лучше, чем следовало ожидать, – ответил пациент. – Думаю, в последнее время я находился на грани нервного срыва. Все это, конечно, из‑за работы.

– Из‑за работы? – Вотский, похоже, не был в этом убежден. – Работу – всякую работу – характеризует наличие результатов. Если оценивать вашу работу по этому параметру, трудно понять, каким образом вам удалось так переутомиться! – Его бородатое лицо нависло над пациентом.

– Полегче, Карл, – вмешался майор. – Ты прекрасно знаешь, что разного вида работа по‑своему может истощить человека. Может быть, ты желаешь поработать хранителем этой заразы? Вряд ли! А состояние товарища Агурского не было в строгом смысле этого слова истощением, или, скорее, было нервным истощением, вызванным постоянной близостью к этому существу.

Лучов, который нес основную ответственность за Печорский комплекс и, следовательно, обладал максимумом власти, взглянул на Вотского и нахмурился.