|
Музыка старой русской народной песни сложена была для бандуры, и Роланд так увлекся ее переложением, что не мог следить за публикой. К счастью, слова и мелодия были простыми, и вскоре Роланд погрузился в песню. Ты скажи, расскажи ты родимой, Что сынок не вернется домой. Над моею могилою, ветер, Мне о матушке песню пропой. Отзвучали последние аккорды, и воцарилась тишина. И вот из статуи медленно вышел туман и превратился в фигуру высокого мужчины с крупными чертами лица, одетого в черное, в конической шляпе и в фартуке каменщика. По щеке его, сверкнув в свете близкого фонаря, скатилась одинокая слеза. Разведя в стороны большие руки в царапинах от камня и железа, он проговорил: — Обнял бы тебя, если б мог. Ты отнес меня в Россию-матушку, где я уже сто лет не был. Проси чего хочешь, и я сделаю. — Отнеси и ты наше приглашение Свету. Это все, что нам нужно. — Так я и сделаю, — наклонил голову Иван. — Ты вновь пробудил в моем сердце чувство. — Это вы тут играли? Ребекка тихо вскрикнула, и Роланд взвился, оборачиваясь. На краю газона стоял офицер службы безопасности кампуса. До Роланда вдруг дошло, что они тут, на ступенях самого старого университетского здания, открыты всему, и доброму и злому, каждому, кто только удосужится пройти по тротуару, по дороге, по траве. А он тут играет старые русские песни для призрака. — А разве нельзя, офицер? — Да нет, чего там. — Полицейский широко улыбнулся. — Я тут просто делал обход, услышал вас и подивился, как это красиво звучит. Приятно услышать настоящую песню, а не этот теперешний шум. — Ну спасибо. — В такое время вы никого не потревожите — жилые дома там, за колледжем, да и в них сейчас мало кто живет в это время года. Так что, ребята, можете… — Он удивленно остановился и почесал в затылке. — Смешно, но я присягнул бы, что вас тут было трое. Такой большой парень в смешной шляпе… — Это Иван, — серьезно объяснила Ребекка. — Резникофф? Призрак? — Он тихо засмеялся. — Да уж, конечно. Давайте, ребята, все-таки проходите, раз вам призраки мерещатся. Роланд наклонился, чтобы уложить гитару в футляр. — Да мы и так уже идем. — Я не подведу тебя, певец. Твое послание дойдет до Света. — Иван повернулся к Ребекке, дотронулся до края шляпы и растаял. От офицера полиции избавиться было труднее. Он проводил их вдоль всего Круга Кингз-колледжа, а по дороге убедил Роланда, что знает все названия и первые куплеты всех песен, которые «битлам» случилось написать. — А мне больше всех нравится эта: «Да, да, да», — вставила Ребекка, когда они проходили мимо Конвокэйшн-холла. — Почему? — спросил Роланд. — Потому что я там могу почти все слова запомнить. Офицер полиции у нее за плечом покрутил пальцем у виска. В ответ Роланд бросил на него испепеляющий взгляд, которого тот не заметил, так как по долгу службы обратил внимание на группу теней, идущих через газон, оживляя темноту точками сигарет. |
