стяги Правителя затрепетали у окраин, навстречу выехал наместник Федор  со

всеми своими людьми, весьма удивленный, но спокойный.

     - Бунтуешь помалу, Федор? - спросил его Мартын, а наместник при  этих

словах чуть с коня не свалился.

     После  короткого  разговора  все  встало   на   свои   места.   Воду,

действительно, замутил Тихон,  уличенный  в  мздоимстве  и  казнокрадстве,

поротый прилюдно и сбежавший глухой ночью невесть куда. Собранное золото с

ним и пропало.

     Пока горожане стаскивали на брусчатую площадь столы, резали  коров  и

кур, готовясь к  большому  угощению  дружины,  Виктор  и  Мартын  взяли  с

наместника письменный доклад, а потом и приступили к трапезе. Виктор налег

на копченого гуся и, обгладывая косточки,  размышлял  между  здравицами  о

том, что Егор оказался ненадежным.  Богдан,  Егор...  сколько  их  было  и

сколько еще будет. Знал ведь Сармат, что зря гоняет войско, знал, что Егор

дружка покрывает, но счел  повод  достойным.  Что  он  скажет,  когда  они

вернутся? Ничего не скажет, решил Виктор, ожесточенно разжевывая исходящую

дымным ароматом гусятину. Егор тонко чует обстановку,  может,  пронюхал  о

том, что Виктору не быть восприемником. А может, и  нюхать  нечего.  После

Сармата останется Правительница. Этой новой силы боялись Борис  и  Мартын.

Правильно боялись, ежели из-за нее сотнями швыряются, как камешками!

     Проспавшись  после  бурного  застолья,  Мартын  и  Виктор  освежились

рябиновой горькой настойкой и, выйдя на воздух, долго рядили, что делать.

     Мартын, как бы шутя, предложил поднять дружину,  двойными  переходами

идти назад, прихватив новгородский гарнизон, да и  попутно  все  остальное

воинство, что в городках и заставах попадется, окружить  Хоромы,  объявить

Сармата  низложенным,  вздернуть  Егора,  чтоб  неповадно  было.  Выслушав

Мартына, Виктор серьезно  ответил,  что  сил  не  хватит,  другое  дело  -

выманить Сармата, заставить его подписать отречение в пользу, ну,  скажем,

Мартына, а тогда уже объявить всем о новом Правителе.

     Мартын склонил голову, раздумывая, но тут Виктор засмеялся, и  Мартын

тоже хохотнул.

     - Да, - сказал он, - единственная проблема - в Сармате. Он  и  власть

сейчас неразличимы, привычки складываются быстро, хотя, может быть, самому

Правителю имеет смысл уйти ради идеи сарматства...

     Виктор не понял, что имел в виду советник, но слова  эти  возбуждали.

Вдруг он  представил  себя  в  глуши,  командиром  далекого,  полузабытого

гарнизона, всех забот которого следить,  чтоб  тетива  от  бездействия  не

гнила, да ухлестывать за дочерьми землепашцев. Ему  стало  дурно  от  этой

мысли, он уже не видел себя вне темных коридоров Хором, ночных бдений  над

картами, когда знаешь, что, следуя  твоему  пальцу  по  линиям  и  точкам,

придут в движение люди, кони, заскрипят боевые колесницы, запоют стрелы  и

застонет холодная сталь... Странное чувство охватывало его, когда  он  шел

мимо ровного  строя  ратников,  ему  казалось,  что  силы  его  неизмеримо

возросли и каждый воин, словно его частичка, по одному слову и даже  мысли

кинется вперед,  в  бой.