Сармата?

     Дружинники держались поодаль, пока они  с  Мартыном  прохаживались  у

колокола, но тем не менее маршал и советник говорили  еле  слышно.  Каждый

понимал, что уже сами разговоры - не только заговор, но и  прямая  измена.

Клятву верности они давали  Сармату,  а  не  какой-то  идее,  что  бы  там

хитроумно ни сплетал Мартын.

     Поговорив, они вернулись в палаты наместника и учинили великий загул.

Неделю  никто  не  просыхал.  Народ  веселился  на   площадях,   танцевал,

дружинников растащили гостевать  по  домам  -  ратников  здесь  любили,  в

прошлом году они надолго отбили охоту у пиратов шарить в этих краях.

     А однажды утром, жадно глотая  холодный  рассол,  Виктор  щурился  от

яркого, режущего глаза света. Потом глянул в окно и увидел  дружинников  и

горожан, вповалку  спящих  у  опрокинутых  столов,  в  обнимку  с  пустыми

бочками. Выругался осипшим голосом и побрел на ватных ногах к Мартыну.  По

дороге не встретил ни одной бодрствующей души. Богдан храпел, привалившись

к стене, люди наместника вообще  пропали,  расползлись  по  домам  еще  на

третий день большого пьянства.

     Хранитель Мартына лежал вдоль порога. Когда Виктор  перешагнул  через

него, хранитель слабо пошевелился на скрип двери, но глаз не открыл.

     Храп Мартына обычно сотрясал стены и осыпал штукатурку. Но сейчас  он

лежал пугающе тихо, а когда Виктор подошел к нему, то увидел,  что  Мартын

не спит, а еле шевелит губами и косит глазами в сторону  стола.  Маршал  с

трудом повернул свою голову, углядел  среди  бутылок  и  объедков  большой

стеклянный жбан с пивом и поднес его Мартыну. Тот, застонав,  приподнялся,

схватил его дрожащими руками и с урчаньем всосал в себя полжбана.  Перевел

дыхание, прикрыл глаза, а через минуту открыл.

     - Ты меня спас, - сказал он бодро. - Я  лежал  и  думал,  если  никто

сейчас не придет - умру.

     С этими словами он влил в себя оставшееся  пиво,  осторожно  подвигал

ногами и медленно поднялся, держась за спинку кровати.

     - Пора завязывать, - проговорил Виктор, отчаянно  зевая  и  с  трудом

подавляя накатившую дурноту.

     Мартын кивнул, обежал глазами стол, выругался и стряхнул  бутылки  на

пол.

     К вечеру дружина  немного  очухалась.  Сотники  подсчитали  потери  и

велели никому не расходиться,  выступление  было  назначено  на  следующий

день. Недосчитались троих ратников, но бегать по домам  и  искать  их  под

одеялами у  вдовушек  не  было  резона.  Виктор  оглядел  помятое,  хмурое

воинство, еле держащееся на ногах, велел кормить  всех  острой  похлебкой,

кроме пива, ничего не давать, а утром выступать по прохладе.

     Так начался поход на север.

                                    5

     Два дня шли малыми  переходами,  во  время  долгих  привалов  дружина

отсыпалась и восстанавливала силы.