в водолазке.  Ворожейкин был искушен в тактике воздушных боев и досконально все

знал  о  знаменитом  американском  ангаре  №51.  Рассказывал  о  нем  с  такими

мельчайшими подробностями, что любому было ясно:

     Ворожейкин  этот  ангар  облазил  до   последнего  закоулочка.   О   своих

американских коллегах Ворожейкин отзывался в основном одобрительно, но корил за

то, что они слабо воздействуют на свое демократическое правительство и никак не

добьются,  чтобы все секреты ангара и связанных с ним происшествий были преданы

гласности.  Летающие тарелочки Ворожейкин почитал космическими кораблями высших

цивилизаций  и  верил  в  Великое  Кольцо,   которое  когда-нибудь  цивилизации

Галактики свяжет в единый дружеский организм.

     Голос у него был тихим и тонким.

     Второй уфолог,  Дима Кононыкин,  был молод,  тридцати не  исполнилось.  По

совместительству он  еще  являлся  нештатным  корреспондентом  "желтой"  газеты

"Московский пионер" и  в этом качестве бывал и в знаменитой М-ской аномалии,  и

окрестностях Березовска Пермской области,  где потерпел катастрофу НЛО, и летел

в том самом самолете,  о котором писала газета "Труд". Он участвовал в якутской

экспедиции,  где искал остатки то ли НЛО,  то ли древней сибирской цивилизации.

Вместе  с  уфологом  Приймой  расшифровывал  он  загадочные  небесные  Сальские

письмена,  был  на  месте  Сасовского взрыва.  На  озере Байкал пытался поймать

таинственных трехметровых пловцов, замеченных военными аквалангистами.

     От частого пребывания в командировках Дима Кононыкин научился спать сидя и

пить все,  что горит.  Даже знаменитая россошинская "томатовка" не оказывала на

него особого воздействия -  только уши бледнели, багровел кончик носа и начинал

слегка заплетаться язык. В отличие от Ворожейкина этот уфолог больше разбирался

в  отечественных  феноменах  и  любил  показывать  всем  гвоздь,   найденный  в

Аджимушкайских катакомбах,  уверяя, что гвоздю этому не менее трехсот миллионов

лет.  Гвоздь более  напоминал окаменевшую рыбью  косточку и  не  внушал особого

доверия.  Да и сам уфолог выглядел не слишком убедительно - вечно всклокоченные

волосы над  удлиненным веснушчатым лицом,  водянистые,  ни  во  что не  верящие

глаза,  тощая бройлерная шея  и  вечно немытые руки,  на  которых лишь чудом не

появлялись цыпки.  Ходил Кононыкин в  одном и  том же обвисшем джемпере и вечно

неглаженых брюках. Разумеется, что его ботинки не видели сапожного крема со дня

их  изготовления на обувной фабрике,  коия,  судя по некоторым признакам,  была

детищем шкодливого российского ума.

     Летающие  тарелочки Кононыкин тоже  считал  космическими кораблями,  но  в

отличие от Ворожейкина полагал,  что все они имеют земную базу, расположенную в

таинственной тибетской Шамбале.

     Говорил Кононыкин быстро и напористо, глотая окончания слов и помогая себе

руками.

     Третий уфолог,  прибывший в  Россошки,  был человеком весьма необычным.