– Эдуард прав, нельзя делать вид, что всё нормально. Игнорирование ведёт к психозу. Массовое игнорирование – к массовому психозу. Прости, пап, ты просил без коробок, но я всё же помяну проклятого Шрёдингера ещё раз. Если коробку продержать закрытой достаточно долго, то мы будем знать, что кот умер, даже не открывая. Потому что коты не вечны.

– Как меня достали эти парадоксы, – сказал я с досадой. – Скажите уже что нибудь прямо.

– Может, вы скажете, Сэкиль? – предложил Эдуард. – Это же ваш Кобольд.

– Коборьд хотер сдерать хоросо.

– Так скажите же вслух, что он сделал для этого «хоросо»! И что получилось, тоже скажите! Нет? Не хотите? Интересно, почему?

Сэкиль не ответила.

– Тогда я скажу. Потрясу коробку, может, кто то мяукнет? Нет возражений?

Все промолчали, и он продолжил:

– Итак, наш многоуважаемый Кобольд, будучи, как вы это называли, «сильным этическим ИИ», при помощи нашей гениальной Сону Сэкиль, а также ряда других весьма неглупых людей, решил проблему «контроля контролёров». Исключил человеческий фактор, не дающий социуму принимать этичные решения. Создал замещающую глобальную этикосистему.

– Это быро хоросым вариантом.

– Ещё бы! Мир катился в жопу, разгоралась большая война, прокатывались волны пандемий, общество погрузилось в стресс и психоз, государства увязли в гиперконтроле, впав в управленческий паралич из за перегруза входного контура Большими Данными. Я верно излагаю?

– Пока да, – лаконично ответила Сэкиль.

– Заместить этот бардак системой киберогенной этики действительно казалось хорошим выходом. Возможно, единственным. Люди возлюбили этический ИИ в лице его вирпов, а через них и самоё себя. Впервые Человечество получило счастья всем даром, и никто не ушёл обиженным. И увидел Кобольд, что это хорошо! Пришло Время Кобольда.

Сэкиль кивнула, соглашаясь.

– Так что же пошло не так?

– Пробрема Набрюдатеря. ИИ несубъектен.

– Именно! Кобольд может сколько угодно ходить вокруг коробки, но не может её открыть. У него лапки. Для этого нужны люди. Но именно люди создают проблемы, которые должен был решать Кобальт! Круг замкнулся. Тогда Кобольд решил выделить из себя Наблюдателей, которые будут открывать для него коробки. Но вирпы оказались в этой дихотомии скорее котами, чем Шрёдингерами. Решением стали тульпы. Автономные сгустки концентрированного одиночества идеально подходили на роль манипулятора для разрушения квантовых суперпозиций. Да, уважаемая нейка?

– Я не понимаю многих твоих слов, численник. Но не́твари испокон веков порождались и поглощались Хозяевами.

– Они носитери автономий Пенроуза, – подтвердила Сэкиль. – Квантовые нейроны, синхронизированные кубиты. Анарог бозе эйнстейновского конденсата, создаюссего квантовые эффекты на макроуровне.

– А я их, значит, растил вам на корм.

Удивительный я мудак всё таки. Космологического просто масштаба.

– Антон Спиридонович, вас, уж простите за откровенность, использовали. Кобольд привёл вас в Жижецк, разыграл против Балия и, победив, получил доступ к уникальному ресурсу, – снисходительно пояснил Эдичка.

– Они поят детишек мёртвой водой, Аспид, – сказала Сумерла. – Таков договор.

– То есть, – уточнил я, – мои выпускники с самого начала никуда не уезжали и ни на какую работу в Кобальт Системс не устаивались? И не было никакой эпидемии аутической комы у вирт операторов? Из них сделали новую высокотехнологичную версию покляпых? Покляпых два ноль?

– Да, Антон сама, – кивнула азиатка.

– И кого я за это должен убить?

– Меня.