– Он говорит, что это доплата за скорость, – перевел Эйрих. – Послезавтра еще до полудня мы будем на месте.

– Это, конечно, здорово, но мы теперь не так богаты, как в ЭльХасаре,

– напомнила Элина.

– А у меня вообще уже ничего нет, – виновато добавил эльф.

– Ничего, я расплачусь, – щедро предложил Редрих. Элина взглянула на него с удивлением, но ничего не сказала. Йолленгел выразил свою благодарность и пообещал отдать при первой возможности. Эйрих собрался было хмыкнуть на это, но вспомнил Эль‑Хасар и воздержался.

Они в очередной раз отправились продавать лошадей, а когда вернулись, на галеру как раз загружали новый груз. Человек, руководивший процессом, покрикивал на рабочих на их родном языке и одет был на восточный манер, однако черты его лица, хоть и смуглого, выдавали принадлежность к западной расе. Ему было лет 35, он был худощав, остронос, носил тонкие усики и щегольскую узкую бородку. Элина, конечно, помнила Фандертольда, но упустить шанс перемолвиться с возможным соотечественником не могла.

– Вы говорите по‑тарвилонски, сударь? – спросила она, подходя к нему.

– Отчасти, – ответил тот, оборачиваясь. – Рад встрече, сударь. Бертало Ингрильо, негоциант из Варсалии, к вашим услугам.

– Взаимно. Эрвард Эльбертин из Тарвилона. Вы давно с Запада?

– Я‑то здесь больше года, а вот новый товар прибыл с караваном только сегодня. Но, однако, никаких интересных вестей из наших краев я с ним не получил, если вас это интересует. Может быть, вам известны какие‑то новости? Хотя, конечно, трудно назвать новостями то, что происходило несколько месяцев назад…

– Нет, тоже ничего особенного, – осторожно ответила Элина. – Должно быть, это был тот самый караван, с которым мы ехали.

– Вы здесь тоже по торговым делам? – осведомился Ингрильо явно из вежливости, учитывая юный возраст собеседника.

– Нет, я просто путешествую.

– А ваши друзья? (Элина отметила про себя наблюдательность купца – ее спутники стояли поотдаль, а когда они все вчетвером подходили к причалу, Ингрильо, казалось, был поглощен исключительно погрузкой. )

– Они тоже путешествуют, – она подозвала остальных, чувствуя, что иное будет просто неучтивым. Однако ей‑таки пришлось ощутить неловкость, когда она подумала, как их представить. Просто «Эйрих, Редрих и Йолленгел», без фамилий и стран, звучало странно, если не подозрительно; однако фамилии Эйриха она и сама не знала, у Йолленгела, как уже было известно новоиспеченной специалистке по эльфам, ее вовсе не было, а фамилия «Урмаранд» была слишком громкой и вполне могла быть известна варсалийцу. Поэтому, прежде чем ее спутники успели открыть рот, она объявила Эйриха своим отцом, а Редриха – братом. Эйрих взглянул на нее одобрительно. Эльф был назван просто «наш друг Йолленгел».

– Вы ведь не тарвилонец? – сразу уточнил у последнего наблюдательный Ингрильо.

– Йолленгел – наполовину лусит, – поспешно сказал Эйрих. Западному купцу не имело смысла повторять сказку про Столенхейм, а вот луситы оставались народом, о котором большинство жителей Запада, даже и торговцы, знали очень мало.

– Ах вот что, – кивнул Ингрильо. – Да, я слышал, что у этого народа необычные имена. (Варсалийца подмывало спросить, верно ли, что луситы приносят человеческие жертвы, но он, разумеется, счел такой вопрос бестактным. ) Соотечественники – или хотя бы люди одной расы – встретившись где‑нибудь на чужбине, вдали от себе подобных, обычно быстро сходятся, и вскоре Элина и ее спутники уже многое знали о купце.