Хотя Элина рвалась ехать дальше немедленно, однако все прочие, включая Хинга, сошлись на том, что остаток дня следует употребить на подготовку к переходу и выступить в путь рано утром. Путешественники пополнили запасы провизии (сокрушаясь по поводу невозможности достать в селении мясо), приобрели бурдюки для воды, дали отдохнуть лошадям, которым в последние дни приходилось несладко (Эйрих к тому же, осмотрев подковы, велел местному кузнецу перековать одну из них) и отдохнули сами. Хинг потребовал аванса, и Эйрих, после некоторого колебания, согласился. Если бы последний знал, что часть этих денег Хинг тут же употребит на покупку лошади, ибо своей у него не было – его колебания могли бы иметь совсем иной исход.

На рассвете, как и планировалось, небольшой отряд покинул селение и к полудню уже углубился в горы. На старых западных картах, составленных через несколько столетий после крушения власти магов, вся обширная область к северо‑западу, северу и северо‑востоку от Кундийского полуострова была обозначена как Фессарнийские горы; однако на самом деле здесь было две горных системы – западную аборигены называли Хадирскими горами, а более мощную восточную – Бхиланайскими. Одна система переходила в другую, соединяясь относительно невысоким и узким перешейком; через этот перешеек и лежал единственный прямой путь, связывавший Тургунай с побережьем (использовавшийся, как было уже известно Элине и ее спутникам, крайне редко).

Самые высокие вершины на перешейке лишь ненамного превосходили пять тысяч футов, а перевалы, разумеется, лежали еще ниже. К тому же здесь не нужно было опасаться нападений грабителей – караваны проходили тут столь нечасто, что любой разбойник умер бы с голоду и тоски, дожидаясь в засаде. Однако не следует думать, будто пересечение перешейка было таким уж простым и безопасным делом. Путникам угрожали каменные осыпи и лавины, а дорога время от времени превращалась в узкую тропку, вьющуюся над двухсотфутовой пропастью; приходилось спешиваться и идти, прижимаясь к скале и осторожно ведя за собой пугливо фыркавших лошадей. Иногда вместо штурма крутого склона приходилось делать изрядный крюк, выбирая дорогу, где могли бы пройти лошади с поклажей. Несомненно, для большого каравана этот маршрут был бы еще более трудным, так что Элина быстро поняла, почему лишь немногие кундийцы и тургунайцы решаются торговать друг с другом.

Хинг с честью выполнял свою роль проводника и уверенно вел маленький отряд по горным тропам. Зато на эльфа больно было смотреть. Проведший всю жизнь на равнине, притом в лесу, он даже от вида открытой степи или моря чувствовал себя не слишком уютно, а уж в горах от первого же взгляда вниз по лицу его разлилась смертельная бледность, сердце забилось часто‑часто, а ладони покрылись холодным потом. Ему было стыдно, и он старался взять себя в руки, однако его состояние не укрылось от товарищей.

– Новичкам в горах часто страшно, – неожиданно‑добродушно сказал Эйрих. – Однако это далеко не самые высокие горы и не самый сложный маршрут. Привыкнете.

– Постараюсь, – сконфуженно ответил эльф, борясь с головокружением и щупая рукой надежную каменную стену.

Однако, когда дело дошло до первого по‑настоящему серьезного карниза, по которому надо было пройти почти три сотни футов между пропастью слева и отвесной гранитной стеной справа, решимость оставила Йолленгела окончательно. Не то чтобы карниз был совсем узким – все же по нему могла пройти навьюченная лошадь – однако эльфу казалось, что вдали он вытягивается в нитку, практически сливаясь со скалой. Вдобавок ко всему налетал порывами встречный ветер, хоть и не такой сильный, чтобы реально сбросить путника в пропасть, но, безусловно, комфорта и уверенности не добавлявший. В общем‑то даже и Элина с неудовольствием отметила, что пульс во время пути по карнизу у нее участился – хотя, конечно, она никогда и никому бы в этом не призналась.