|
– Что если тебе сойтись с Саёко? Дзюнпэй посмотрел на него, как на что-то ослепительное: – Что с тобой? – Что значит – «что с тобой»? – Такацуки в свою очередь удивился еще больше. – Неужели не ясно? Кто кроме тебя, может стать отцом для Сары? – И только? Ради этого мне жениться на Саёко? Такацуки вздохнул и опустил на плечо Дзюнпэя мощную руку. – Что, не хочешь на ней жениться? Занять мое место не хочешь? – Я не в этом смысле. Я просто думаю – неужели можно уладить это, будто какую-нибудь сделку? Это вопрос порядочности. – Никакая это не сделка, – сказал Такацуки. – И порядочность тут ни при чем. Тебе нравит-ся Саёко? Дальше – Сару ты любишь? Разве нет? Или и это не самое главное? Пожалуй, ты ду-маешь как-то на свой лад. Это понятно. Но, по-моему, ты лишь собираешься снять трусы, не снимая брюк. Дзюнпэй молчал. Умолк и Такацуки. Молчал долго, что ему совсем не свойственно. Так, выдыхая белым паром, шагали они вместе на ближайшую станцию. – В любом случае, ты круглый дурак, – сказал напоследок Дзюнпэй. – Может, ты и прав, – согласился Такацуки. – Если честно, ты и в самом деле прав. Не спо-рю. Я сам испоганил свою жизнь. Но тут уж, Дзюнпэй, ничего не попишешь. Остановиться было никак не возможно. Я сам не знаю, почему все так произошло. И не спрашивай. Произошло и все тут. Не сейчас – где-то когда-то такое уже происходило. Дзюнпэй подумал, ему приходилось и раньше слышать эти слова. – Разве не ты говорил мне в ночь, когда родилась Сара, что Саёко – самая прекрасная жен-щина в мире? Помнишь? Женшина, которую нельзя ни на кого променять. – Это по-прежнему так. В этом смысле ничего не изменилось. Но именно поэтому есть в этом мире такие веши, которые не удаются. – Я не понимаю, о чем ты. – Тебе этого никогда не понять, – сказал Такацуки. И покачал головой. Поставил точку в этом диалоге именно он. После развода минуло два года. В университет Саёко больше не вернулась. Дзюнпэй по-просил одного знакомого редактора, и ей дали кое-какую работу с переводами. Дело заспори-лось. Помимо лингвистического таланта, она хорошо владела слогом. Работу выполняла быстро и аккуратно. Результат на редактора произвел такое впечатление, что через месяц ей доверили уже литературный перевод. Гонорар небольшой, но если прибавить алименты Такацуки, на без-бедную жизнь матери с ребенком хватало вполне. Они по-прежнему собирались раз в неделю и вместе с Сарой где-нибудь обедали. Бывало, у Такацуки возникали срочные дела, и он не приходил. В такие дни Саёко, Дзюнпэй и Сара обедали втроем. Без Такацуки все проходило тихо и как-то буднично. Со стороны они казались самой что ни на есть семьей. Дзюнпэй продолжал идти своим путем. В тридцать пять выпустил четвертый сборник рассказов «Молчаливая луна», за который получил премию. По заглавному рассказу решили снять фильм. В перерывах между рассказами он выпустил несколько томиков музыкальных рецензий, написал книжку по теории садоводства, перевел сборник Джона Апдайка. Каждая его работа имела успех. У него был собственный стиль и он мог простыми и убедительными словами легко передавать глубокие отголоски звука, еле заметные оттенки света. У него возник свой круг читателей, устоялся доход; постепенно Дзюнпэй утвердился в качестве профессионального автора. Он серьезно подумывал сделать Саёко предложение. Случалось, он размышлял об этом всю ночь напролет, наступало утро, а он все не мог уснуть. Бывало, работа валилась из рук. Но даже при этом окончательно решиться он так и не мог. Если задуматься, его отношения с Саёко с самого начала были кем-то предопределены. Его позиция так и осталась пассивной, ведь познакомил их между собой не кто иной, как Такацуки. Это он выделил их из всего курса, это он сколотил их троицу. |
