— Вот это да… — пролепетал Васильич и кинулся следом за мужиком.

Лифт, на котором уехал незнакомец, громыхая, остановился наверху. Хлопнула дверь, но, сколько Васильич не прислушивался, а прошло минут пять, не меньше, в квартиру никто не зашёл, не позвонил даже. «Вот загадка.» Васильич вызвал лифт, поднялся на последний этаж. Дверь на крышу была закрыта на замок. Он спустился по лестнице, тщательно осматривая все углы лестничных площадок, особенно возле мусоропроводов. Так и дошёл до первого этажа. Но, ни мужика, ни штанов нигде не было. И на улице тоже не было. Васильич выругался сквозь зубы, покрепче взял корзину и побрёл в арку дома.

— Ба! Ну ты прямо экстрасенс! — воскликнул Пётр Сергеевич, выходя из калитки. — А я к тебе иду. Жена небольшой сабантуйчик затеяла по случаю приезда моей сестры. За тобой послала. А ты — вот он! Заходи, гость дорогой, заходи!

— Извини, я не знал, что у тебя гости, — смутился Васильич. — Сегодня ведь яблочный Спас. Думал, приду, поздравлю. Вот бутылочку с собой захватил. А так… Я ведь не оделся! Мне вчера моя меньшая брюки в подарок прислала.

Сказал и поперхнулся. Не нужно было говорить про эти штаны, которые гуляют сами по себе.

— Да ладно тебе, Васильич! — возразил хозяин. — Ты всегда у нас чисто выбрит, со вкусом одет, сияешь, как новая копейка.

Васильич покорно поднялся на крыльцо, накрытое узорным тесовым шатром.

— Ты что-то заходить перестал, — бубнил хозяин, — живёшь отшельником. Хочешь, я тебе щенка подарю?

— Какая ещё собака! — отмахнулся Васильич. — Тут сам скоро собакой станешь или особачишься от такой жизни.

— Да, жизнь пошла — не разбери — поймёшь.

Дом был старый, построенный в пятидесятые годы из саманных блоков, и давно бы рухнул, если бы Пётр Сергеевич не обложил его кирпичами, не покрыл железом крышу, не хлопотал вокруг него круглый год. Они прошли через веранду, где на полках сияли стеклянные банки, ещё пустые, для варений и солений. Дальше, через порог, начиналась кухня, а дальше — зал, где за большим столом, покрытым белой скатертью с кистями, сидели гости. Тут, кроме Васильича, все были между собой в родстве, и молодые и старые. Васильич со всеми был знаком и со всеми перездоровался: с мужчинами за руку, а женщин приветствовал лёгким поклоном. Пусть не совсем по-гусарски получилось это у него, но элегантно и достойно.

— А это наша гостья, — произнёс хозяин и подвёл Васильича к полноватой рыжеволосой женщине лет пятидесяти, очень приятной на вид в голубом костюме, который прекрасно соответствовал цвету её голубых глаз. Рука женщины, которую она подала Васильичу, была мягкой и ухоженной. Он осторожно пожал её и представился.

— Галина Сергеевна, — голос у неё был мягкий и тёплый.

Васильич почему-то стушевался, слегка вспотел и беспомощно оглянулся на хозяина. Тот указал ему на стул рядом с Галиной Сергеевной.

— Вы двое у нас гости, остальные свои, так что сидите рядом, а то у нас выпьют по рюмке и начнут о своих семейных делах говорить.

Подняли стопки, поздравили Галину Сергеевну с приездом, выпили. Васильич аккуратно, стараясь не пролить, выпил свой стопарик, подцепил вилкой кусочек колбаски и украдкой взглянул на соседку. Та тоже выпила водки и теперь махала, часто дыша, ладошкой возле рта. Васильич наколол вилкой огурчик и подал.

— Закусите солёненьким.

— Ой, я так давно не пробовала водки! Жжёт как!

А за столом уже вспыхнул разговор о новой правительственной накладке на семейный бюджет.