С тем и проснулся от того, что нестерпимо заболела левая сторона груди. Несколько минут лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к частому сердцебиению. Понемногу боль отступала, Васильич открыл глаза и взглянул на стул. Штаны пропали. Он зажмурился, снова открыл глаза: штанов не было, исчезли. Кряхтя, поднялся с дивана, оглядел комнату. Ни здесь, ни на кухне, ни в коридоре, ни в ванной комнате, ни в уборной, ни в другой закрытой комнате их не было. Штаны бесследно испарились. Васильич заметил, что дверь на балкон приоткрыта и почему-то сразу решил, что их украли. Правда, жил он на третьем этаже, но ловкому вору этажи не помеха.

«Да, дела, — подумал старик. — Ведь ничего больше не взяли. Вон и часы именные в золотом корпусе лежат, и бумажник, как вчера бросил на стол, так и лежит. А штаны кому-то понадобились».

Васильич не очень-то огорчился пропаже, у него этих штанов было восемь штук, плюс два почти ненадёванных костюма, один двубортный, другой комбинированный: светлые брюки и коричневый пиджак. А без этого подарка и воздух в квартире, словно чище стал. И настроение у Васильича было хорошее, и погода за окном веселила. «Сегодня Яблочный Спас, — подумалось ему. — Надо будет сходить к Петру Сергеевичу за яблоками». Бутылочка, родимая, в холодильнике уже томилась почти месяц. С последней пенсии приобрёл в магазине. Мужики во дворе палёную водку хлещут. Глядишь, один окочурился, другого кондрашка раздолбала, еле ползает.

Пётр Сергеевич, хотя и получил квартиру, но его старый дом, как и несколько других не снесли, перестройка спасла. В нём он и жил, не зная многих невзгод, которые испытал Васильич на себе. В доме Петра Сергеевича зимой всегда топилась печь, воду он набирал в колодце, держал в сарае пару свиней. А сад!.. А огород!.. Только не ленись, и всё будет. Взойдёт, вырастет, созреет, упакуется в банки-склянки и поместится в погребе. Только не ленись. И Васильич из своих окон видел, как Пётр Сергеевич, загорелый, как кирпич, с раннего утра уже начинает хлопотать по хозяйству. То огород копает, то дрова колет, то крышу красит. А возле двора в траве шныряют куры, свиньи подбирают упавшие яблоки в заброшенном саду.

Позавтракав яйцом всмятку и попив чаю, Васильич ещё раз прошёлся по квартире. Нет, штанов решительно нигде не было.

Он вышел на балкон и там их не обнаружил. Взял корзинку, с которой ходил за грибами в лес, вытряхнул из неё сухую листву. На кухне положил в неё запотевшую бутылку водки, закуску брать не стал: у соседа её водилось в преизбытке, особенно Васильичу нравились приготовленные женой Петра Сергеевича солёные огурчики и окорок. В прошлом году он получил в подарок со свежатинки порядочный кус копчёного деликатеса и наслаждался им почти месяц, отрезая каждый день по приличному ломтику для утреннего бутерброда.

На улице было солнечно и слегка припекало. День был рабочим, но немало народу толкалось и во дворе. Кто со своими машинами возился, кто ковры вытащил сушить и всякую верхнюю одежду, кто просто слонялся из угла в угол двора, усердно протирая об асфальт подошвы. Васильич знал в своём дворе не менее двух десятков бездельников, которые нигде не работали лет десять, а то и более, но, тем не менее, как-то жили, что-то ели и к вечеру обязательно напивались. Их существование было загадкой, это были явно пустые люди, но попробуй заговорить с ними, и на тебя сразу обрушится такой поток бахвальства и самомнения, что спасу нет.

Васильич не дошёл ещё до арки, чтобы выйти через неё к дому соседа, как его внимание привлекло что-то знакомое. Что-то мелькнуло, заставило остановиться Васильича, и он, приложив к бровям ладонь, чтобы сподручнее было против солнца смотреть, насторожился, вглядываясь в крепкого, ещё не старого мужика в рубашке с короткими рукавами, который споро шагал к его подъезду.