– Что – тогда?

– Они, наверное, получат божественную искру и со временем разовьются в таких же, как мы. Станут бессмертными творцами и будут вместе с нами встречать дни и ночи Единого.

– А если они съедят плод только с древа познания добра и зла?

– Тогда они тоже смогут достигнуть этого, но будут привязаны к саду Эдема. Иначе они ничего не успеют познать – существа из плотной материи неустойчивы, их короткой жизни будет слишком мало для этого. – Маг провел рукой по снежно‑белым волосам. – А это мысль! Представляешь, какая получится шутка, как этот рыжий попрыгает? Нужно только, чтобы они съели оттуда хотя бы один плод.

Веревка заинтересованно уставилась в спины животным. Она всегда была любопытной.

– Ты говоришь, эти плоды невкусные?

– Ну, не такие, чтобы их нельзя было съесть. Уговорить бы этих зверюшек, но я не смогу стать видимым для них без магии, а если я применю ее, поднимется такой переполох! Талеста, может быть, ты попробуешь уговорить их? Твоя магия иной природы, это охранное заклинание совершенно ее не чувствует.

– Да, она – часть моей сущности, поэтому не заметна для него, – гордо сказала веревка. – И сколько раз тебе повторять, что меня зовут…

– Знаю‑знаю, – перебил ее Маг. – Но пока ты говоришь свое полное имя, они уйдут с поляны. Лучше поторопись туда.

Веревка шмыгнула в траву и по‑змеиному поползла к дереву. Маг сел на траве, наблюдая издали, как она влезла на дерево и разговаривает с самцом, до неприличия похожим на Воина. Вскоре она вернулась.

– Ну что? – нетерпеливо спросил ее Маг.

– Я поговорила с самцом, но он боится их есть. Говорит – ядовитые.

– С чего он взял?

– Я спросила то же самое. Он ответил, что так ему сказал его творец.

– Значит, рыжий показывался ему?

– Нет, он слышал только голос, но поверил. А эти зверюшки, видимо, если во что‑то поверят, то ничем из головы не выбьешь.

– Попробуй поговорить с самкой – самки всегда предприимчивее и сообразительнее, – посоветовал Маг.

Талеста снова скользнула в траву. Вскоре он увидел, как самка, похожая лицом на Нерею, но с пышными формами Императрицы, протягивает руку к ветке древа. Она сорвала плод, откусила и, слегка поморщившись, проглотила. Когда она протянула надкусанный плод самцу, выражение ее лица выглядело уже не таким животно‑бессмысленным.

Рядом с Магом, наблюдавшим за происходившими в животных переменами, зашевелилась Талеста.

– Ты прав, она оказалась смелее, – сказала веревка, забираясь к нему на пояс и присоединяясь к наблюдению.

– Как быстро действует! – восхищенно сказал он. – Никогда не видел, как в живое существо проникает божественная искра. Там, в промежуточных мирах, у творений другая суть.

– Что же теперь будет? – Талеста решила наконец забеспокоиться.

– Пошумят сначала, – предположил Маг. – Дознаются в хрониках Акаши, кто это сделал, мне и рыжему дадут по шее, зверюшек выселят из сада в плотные миры, чтобы исправить дело, затем начнут изучать короткую форму сознательной жизни. Затем эти зверюшки – или они уже не зверюшки? – перейдут в небытие, потому что плотная форма жизни нестабильна. Но как может перейти в небытие божественная искра?

Он глубоко задумался, видимо озадаченный собственным вопросом.

– Что с тобой? – затормошила его Талеста.

Маг откликнулся не сразу.

– Я, кажется, поздно об этом подумал, – сказал наконец он.