Брунетти был рад это услышать.

– Одним словом, – продолжил тесть, – когда они вернулись, она уже была такая. Говорят, ездили в Австралию. Но кто, скажите на милость, ездит в Австралию, чтобы сделать пластическую операцию?

– И зачем вообще их делают? – не подумав, спросил Брунетти.

– Гвидо, – отозвался через какое‑то время граф, – лично я с этим завязал.

– С чем? – не понял Брунетти.

– С попытками понять причины человеческих поступков. Как ни старайся, все равно не узнаешь, что там было на самом деле. Водитель моего отца частенько повторял, что на плечах у человека всего одна голова, и помещается в нее только одна точка зрения по каждому вопросу. – Граф рассмеялся: – Ну, хватит сплетничать. На самом деле я просто хотел узнать, понравилась она тебе или нет.

– И только‑то?

– Ну, вероятность того, что ты с ней сбежишь, стремится к нулю, – усмехнулся граф.

– Поверьте мне на слово, Орацио, с меня и одной читающей женщины довольно.

– Прекрасно тебя понимаю, Гвидо, прекрасно понимаю, – пробормотал граф. – Но ты так и не ответил на мой вопрос.

– Она мне понравилась. И что с того?

– Как ты думаешь, она честный человек?

– Уверен в этом, – сказал Брунетти, не задумываясь. Однако тут же спохватился: – Вот ведь странно, да? Я ее знать не знаю, а все равно ей доверяю – просто потому, что она читала Цицерона.

Граф вновь рассмеялся:

– На мой взгляд, в этом нет ничего странного.

Тесть нечасто выказывал столь живой интерес к кому‑либо, и Брунетти не мог не спросить, зачем ему знать, честный человек Франка или нет.

– Если она доверяет своему мужу, возможно, он заслуживает и моего доверия.

– А вы думаете, она ему доверяет?

– Я вчера за ними наблюдал. Мне кажется, в их отношениях совершенно нет фальши. Она любит его, а он – ее.

– Любить – еще не значит доверять, верно?

– Ах, как же приятно вновь слышать ледяные нотки скептицизма в твоем голосе, Гвидо. Мы живем в такое сентиментальное время, что я начинаю забывать про свою интуицию.

– И что вам говорит ваша интуиция? – поинтересовался Брунетти.

– «Что можно жить с улыбкой, и с улыбкой быть подлецом», – ответил граф.

– Это из Библии?

– Из «Гамлета», кажется, – отозвался Орацио.

Брунетти подумал, что на этом разговор завершится.

– Гвидо, – заговорил граф, – я бы хотел, чтобы ты оказал мне услугу. Конфиденциально.

– Да?

– У тебя есть доступ к информации, каким я похвастаться не могу, вот я и подумал, не сможешь ли ты как‑нибудь разузнать, тот ли Катальдо человек…

– Которому можно доверять? – закончил за тестя фразу Брунетти.

– Нет, об этом и речи не идет, – категорически заявил граф. – Нет, я хочу узнать, можно ли вести с ним бизнес. Он меня страшно торопил вчера, и я не уверен, что мои собственные сотрудники успеют… – Граф умолк, будто не смог подобрать нужных слов.

– Я посмотрю, что можно сделать, – пообещал Брунетти.

Он вдруг понял, что фигура Катальдо интересна и ему самому; впрочем, над причиной своего любопытства он пока задумываться не хотел.