– А хочешь на меня работать? На газету новую?

Андрей округлил глаза:

– Сколько денег положите??

– Сколько сейчас и еще двадцать рублей сверху.

– Ну, сейчас мне хозяин сорок пять в месяц платит, – он стрельнул глазами в сторону портьеры.

Врет, как есть врет. Тридцатник, не больше. Пришлось выдать фирменный распутинский взгляд «я тебя, сукина сына, насквозь вижу и еще на три метра вглубь». Помогло, сторговались.

– Где ателье будет?

– На Рыбинской, в общинном доме. В подвал типография и ателье легко встанут, еще и место останется.

Поморщился, еще бы, с Невского в такое захолустье.

– А ты не кривись, не надо. Ты вот че подумай: тут тебе любой черносотенец по голове съездит и поминай как звали, а там ты под защитой.

– Я православный, – мрачно заметил фотограф, – могу паспорт показать.

– Так бьют-то не по паспорту, а по морде.

Андрей грустно вздохнул, согласно махнул рукой.

– Вот и ладненько. Только смотри у меня – я погрозил пальцем – Не воровать, секреты не выбалтывать.

– А будут секреты? – удивился мастер.

– Бери выше. Целое тайное задание. Проверить тебя в деле. Ну что? Не передумал?

Я вытащил пачку денег из кармана, небрежно пересчитал их. Глаза у Андрея загорелись.

– Не передумал!

Вот и еще одного уболтал. Эдак я скоро у Керенского его будущую кличку «Главноуговаривающий» перетяну.

* * *

Разговор с Адиром имел еще одну позитивную сторону. Услышав про подвал и типографию, мастер обмолвился, что бедуют журналисты «Слова». Эта газета стояла на позициях «Союза 17 октября», консерваторов, но более-менее близких к умеренным центристам, которые мне были вполне симпатичны.

Но тем не менее, власти уже дважды приостанавливали деятельность «Слова» и как раз сейчас оно опять закрыто. Слово, так сказать замолчало. Не жжет глаголом.

Надо было ехать в Царское, искать секундантов. Но газета была важнее. Я свистнул извозчика, сел в сани отправился на Фонтанку. Пока ехал, а точнее плелся в «лошадиной» пробке – читал письма и телеграммы, что мне вручила Лохтина перед отъездом.

Большая часть была мусором. Разные просьбы, сомнительные предложения, писало даже парочка откровенных аферистов. Но были и ценные послания. Во-первых, объявилась жена Столыпина. Прислала письмо с приглашением посетить светский раут в Зимнем. Ольга Борисовна, фактически, завуалированно просила у меня прощения за грубость во время последней встречи и даже просила захватить с собой новомодный «воротник Распутина».

Хм… И где я его возьму? Надо срочно налаживать производство.

Во-вторых, в пачку с документами и письмами, было вложено положительное решение столоначальника МВД о регистрации партии Небесная Россия. К решению капитан, который занимался оформлением документов, приложил записку, что уже можно открывать банковский счет и встречаться с главой избирательной курии Санкт-Петербурга.

Тут я задумался. Во вторую Думу мы уже не успевали пройти по спискам городской курии – они утверждены. Но двоечка просуществует недолго – до лета. А там на подходе и третья Дума. В которую надо не только попасть, но и не дать ее закрыть.

Рушить слабенькое государственное устройство только из-за польского вопроса? Ну уж увольте. Пшеки не заслужили такого внимания. Тем более впереди Первая мировая война – несколько лет будет вообще не до польского вопроса. Мобилизовали мужское население – и на фронт. Там демонстрируйте свою воинственность.

Да, Третья Дума закрылась не только из-за вопроса с выборами в Польше – шло противостояние с Госсоветом.