– Леонид Ильич, – я поворачиваюсь к жующему Брежневу, тихонько спрашиваю: – А вы на каком фронте воевали?

– Сначала на Южном, потом на Северокавказском.

– А как же начальник политотдела 4-го Украинского фронта?

– Это потом уже было, после переименования, – Брежнев откладывает вилку, внимательно на меня смотрит. – А ты с какой целью интересуешься?

– Вы же и в освобождении Новороссийска участвовали? – продолжаю гнуть свою линию я.

– Точно. Ранен был, сорок раз на плацдарм выезжал.

– Вот бы написать книгу об этом! – мечтательно говорю я. – Можно назвать «Малая земля». Так же плацдарм назывался?

– Так. – Интерес Брежнева все больше растет. – А про что книга?

– Как про что? Про подвиг наших солдат. Можно книгу сделать на основе ваших воспоминаний.

– Так это уже мемуары будут!

– И что? Мемуары про войну – это очень важно, Леонид Ильич! Фронтовики будут постепенно уходить из жизни, и кто тогда расскажет нам, молодому поколению, как все было на этой войне?!

– А то, что рано Леониду еще свои мемуары писать, – вмешался в разговор Хрущев, который, как оказалось, внимательно нас слушал. – Я к своим даже еще не приступал. А я старше его по званию!

Народ вокруг посмеивается.

– А Жуков-то уже пишет! – раздается голос Суслова слева. – И еще неизвестно, что он там «навспоминает».

Хрущев хмурится.

– А если он передаст свою рукопись на Запад? – вкрадчиво поддакивает Суслову Андропов.

Черт, как не вовремя они начали грузить Никиту этим! Ничего Жуков не передаст, и мемуары у него будут очень корректные, ими вся страна зачитываться будет.

– Надо поручить товарищу Захарову каким-нибудь образом заглянуть в бумаги маршала. Аккуратно! – решается Хрущев. Потом вдруг подозрительно на меня смотрит. Я делаю вид, что поглощен десертом.

Никита смотрит на часы.

– Так, товарищи, скоро начало сессии, давайте закругляться.

Чиновники заканчивают обед, начинают расходиться.

– Русин, я тебя запомнил. – Хрущев тыкает пальцем в меня. – За гимн тебя Федин в Союз писателей примет.

– Уже принял, спасибо, Никита Сергеевич.

– Вот! Давай, старайся. Партия своих не забывает.

Я промокаю салфеткой рот, встаю.

– Алексей, погоди… – Брежнев тоже встает. – Я тебя провожу.

Мы выходим в коридор, идем в сторону зала заседаний.

– Ты вот что, – второй секретарь оборачивается, машет свите рукой, чтобы отстали. – Идея с мемуарами мне понравилась. Есть в этом что-то… – Брежнев шевелит пальцами, – правильное!

Ага, сработала ставка на тщеславность Ильича. Сколько в прошлой моей жизни пришлось зубрить с учениками эту «Малую землю» и «Целину» с «Возрождением». А золотые звезды героя СССР? Не дай бог, ученик ошибется в их количестве!

– Как вообще такие мемуары готовятся?

– Очень просто. Я записываю ваши воспоминания, потом пишу от первого лица. Как будто вы – автор. Каждую новую главу сначала согласовываю с вами.

– А на обложке мое имя будет? – понижает голос Брежнев.

– Разумеется.

Мне кровь из носу надо попасть в ближний круг Леонида Ильича. Отстранение Семичастного вряд ли затормозит заговор. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы скинуть Хрущева.