|
Дверь распахнулась, и появилась Фели, мокрая и опустошенная. — Альберта Мун? — переспросила она, поднеся руку ко рту. Я печально кивнула. — Лучше впусти меня, — сказала я. — Это длинная история. Фели бросилась на кровать лицом вниз. — Расскажи мне все. С самого начала. Довольно странно, она использовала почти те же слова, что инспектор Хьюитт, и я рассказала ей, так же, как и ему, свою захватывающую историю, опустив только те самые существенные моменты, которые я хотела приберечь для себя. — Противогаз, — всхлипнула она, когда я закончила. — Почему, во имя неба, на нем был противогаз? Я пожала плечами. — Не знаю, — ответила я. На самом деле я знала — или, по крайней мере, догадывалась. За последние восемь-девять месяцев я провела изрядное количество часов, корпя над страницами «Принципов и практики медицинской юриспруденции» Тейлора,[12] проиллюстрированные фотографиями тома которой мне посчастливилось обнаружить на верхней полке бесплатной библиотеки Бишоп-Лейси, где они были спрятаны. Благодаря выдающемуся подарку удачи они были примерно такого же размера, как «Остров приключений», «Замок приключений» и «Море приключений» Энид Блайтон,[13] так что я, ловко поменяв суперобложки, смогла вволю изучить их в закутке читального зала. — Боже мой, Флавия! — сказала мисс Пикери, главная библиотекарша. — Да ты книжный червь, верно? Если бы она только знала. — Может быть, произошла утечка газа, — приглушенным подушкой голосом сказала Фели. — Может, он пытался спастись от испарений. — Может быть, — уклончиво сказала я. Хотя утечка одноокиси углерода из подвального церковного монстра была вероятна, проблема заключалась вот в чем: поскольку этот газ без запаха, без цвета и без вкуса, как мистер Колликут мог его обнаружить? И маловероятно, что спустя шесть недель в том, что осталось от его крови, найдутся хоть какие-то поддающиеся измерению следы этого вещества. В случаях отравления одноокисью углерода, как я хорошо знала, газ (СО) связывается с гемоглобином в крови, замещая кислород, который тот разносит по клеткам тела, и жертва умирает от простого удушья. Пока человек жив (если его, конечно, вытащат из отравляющей атмосферы), одноокись углерода довольно быстро выводится из крови, и кислород пополняется благодаря дыханию. Трупы — совсем другой коленкор. Поскольку дыхание прекращается, одноокись углерода остается в теле на довольно продолжительный промежуток времени. И правда, хорошо известный факт, что одноокись можно обнаружить в газах, испускаемых трупом, который мертв уже несколько месяцев. Не имея легкого доступа к крови или внутренним органам покойного мистера Колликута, я просто не могу быть уверена. Даже если бы под его телом осталась лужа крови, газ давно бы уже улетучился под действием воздуха в гробнице, каким бы вонючим тот ни был. Я вспомнила тот момент, когда я сунула лицо в бездну, — волну холодного резкого запаха гниения, устремившегося в мои ноздри. — Эврика! — воскликнула я, не в силах сдержаться. — Что такое? — спросила Фели. Она тоже не смогла сдержаться. — Летучая мышь в органе! — возбужденно сказала я. — Она как-то попала в церковь. Готова поспорить, что какое-то окно разбито! Как ты думаешь, Фели? Моя отговорка была не особенно оригинальной, но это было лучшее, что я смогла придумать так быстро. Хорошо, что она не может читать мои мысли. На самом деле я думала вот о чем: порыв холодного ветра из якобы запечатанного склепа напомнил мне о словах Даффи касательно стихотворения на надгробии Кассандры Коттлстоун. |
