|
Лема, который действительно чувствовал себя виноватым. Он не мог ни спасти ее сестру, ни защитить Яну по другому. Если бы их заметили – он вовсе ничего не смог бы сделать. Иногда он говорил, что ему снится, что их нашли. Снится, что это ее, Яну, убили, а он должен на это смотреть. Он признавался в этом только очень пьяным и глубокой ночью, и в такие ночи Яна говорила ему правду – что не представляет, как оправдать такую любовь. Чем ее заслужить и как вынести.
Теперь для Лема остался только один берег реки. «Да, дочь. Зло существует. И им можно заразиться». … Яр до последнего думал, что ошибся. Но Яна лежала в кресле, накрытая пледом, и говорила. «Я знаю, кто убил Лору Палмер» – сказала она в их первую встречу. «Я знаю, кто убил Лору Палмер», – беспомощно твердила она каждому, кто был готов ее слушать. Четверть правды, завернутая в метафору – это именно то, что могла себе позволить сумасшедшая синефилка, которую доедала нераскрытая тайна. Но как, черт возьми, он мог догадаться?! «На дороге я валялась, грязь слезами разбавляла! Разорвали нову юбку, да заткнули ею рот!» – истерически звенела по струнам Яна, когда Яр пришел к ней во второй раз. Даже сейчас, когда он пришел, Яна досматривала «Игру в прятки» – фильм о девочке, отец которой оказался маньяком. Яна всем рассказывала правду, просто никак не могла сделать этого напрямую, а не погаными намеками. Адрес на сигаретной пачке был адресом автомобильного салона, где работал отец Яны. Продавал старые автомобили, сданные в трейд ин. Яру стоило пойти туда сразу, а не мотаться по автомобильным прокатам – он ведь давно знал, что через некоторые салоны проводят краденые машины и еще те, у которых было сомнительное прошлое. Он нашел несколько перекрашенных машин. Скорее всего их перекрашивали в гараже, который Артур перед смертью сдал на металлолом. Наверняка отец Рады пытался накопить денег, чтобы начать новую жизнь. Участвовал в перепродаже угнанных машин, продал свою машину. Наверняка однажды рядом с ним оказалась Рада. Вот почему Артур каждый раз заезжал за Радой на новой машине. Продал свою машину, ключи от которой были у менеджера. Однажды рядом с Радой остановилась машина ее отца. Человек за рулем, с которым ее отец работал, сказал что только что показывал машину клиенту и может ее подвезти. Рада улыбнулась ему и села в знакомую машину. Отец Рады узнал, кто убил его дочь? Или просто не пережил горя, наказав себя сразу за все совершенные грехи? Яр думал обо всем этом и смотрел на скорчившуюся под пледом Яну. Она все это время знала. Знала и пыталась искупить причиненное зло, по своему, бестолково и хаотично разбрасывая вокруг себя мелкое добро. Раздавала кофе, ставила фильмы, позволяла людям говорить о своей боли, выть о ней под гитару. Позволяла им знакомиться друг с другом. Излечиваться. Рассказывала сказки, пытаясь одновременно сказать правду и запутать следы. Раздавала монеты, будто пытаясь избавиться от давно потраченных краденных денег. – Яна? – тихо позвала Нора. – Яна, чьи глаза были у Смерти, которая пришла за твоей сестрой? – У нас троих одинаковые глаза, – прошептала она. – Голубые, у меня, Веты и отца. «Заплела Смерть цветы ей в волосы вместо лент. И посмотрела глазами цвета летнего неба, отраженного в теплой воде. Не то сестры глаза, не то ее собственные. Но разве можно не узнать собственные глаза? Дала она Смерти ответ. И та покачала головой»… Не мои глаза. И не ее собственные. Это глаза нашего отца. Он должен ее ненавидеть. Он должен вывести ее в соседнюю комнату, перерезать ей горло, замотать ее в новый ковер и увезти на ту свалку. Судя по взглядам, у него нашлись бы помощники. Но он не мог. |
