И вот он, наконец, её стон:

— Да-ми-ен…

И чёрт, у меня помутнение рассудка. Некто оторвал мою голову. Отключил от космической сети мой мозг. Накачал до беспамятства опиумом.

Её первый оргазм у меня на языке. Десятки стонов «Дамиен» — в ячейках моей оперативной памяти, но время и воспоминания перенесут их на жёсткий диск. В секретную папку, которой суждено стать моей кровью. Субстанцией, поддерживающей жизнь. Я буду складывать их туда, все эти моменты. Все эти мгновения. Я буду жить ими, когда жить не захочется.

Alicks Forget

— Мы опоздаем в школу, — бросает ровным голосом, таким будто ничего и не произошло. — Я в душ.

А где мои заслуженные ласки? Поглаживания по голове? Поцелуи! Хотя бы в губы! Я уже не говорю о большем…

В моих штанах обиженный и, не преувеличивая, измученный я. Обделённый. Пока Ева моется, прислушиваюсь к волнообразной боли, зажав его рукой, и мысленно прошу её поторопиться. Мне тоже нужно. Так сильно, как никогда.

Я — пёс у её ног. Со мной так не обращалась ни одна девушка, ни одной не было настолько наплевать. Парадоксально, но даже это заставляет меня усерднее заглядывать в её глаза. Считать секунды до встречи. Прижиматься во сне, пока спит и не держит себя под контролем.

Глава 34. Совпадения и первая боль

Ева

Broods — Sleep Baby Sleep

Некоторые вещи просто совпадают во временной ленте: одни события, являясь непременным условием других, случаются, делая катастрофы не только вероятными, но и неизбежными.

Если бы не разговор, не было бы клуба. Если бы не клуб, не было бы разговора.

Мелании хотелось со мной поговорить, это было заметно. Её взгляд буровил мой профиль в течение недели, пока, наконец, мы не пересеклись в самом предсказуемом месте из всех возможных — в женском туалете.

Смотреть в глаза через отражение в зеркале — известный киношный приём. В жизни это выглядит не менее зрелищно.

Начало не было впечатляющим:

— Ты просто игрушка. Даже, возможно, любимая, но лишь одна из многих и до тех пор, пока не появится новая. А серьёзные отношения никуда не денутся, и его серьёзное — это я. Мы поженимся, даже твоя мать мечтает об этом!

Неприятно, но и не убедительно. Мелания, нужно отдать должное, это замечает и поднимается на уровень выше:

— Чтобы позволить себе с такого мужчину, как Дам, нужно быть женщиной. В полном понимании этого слова! — теперь даже её голос изменился. — Совет: загляни в зеркало, посмотри самой себе в глаза и спроси: Ева, что есть в тебе от женщины?

Её веки нервно сощурены, но уверенность в собственном превосходстве, высокомерие и даже презрение явственно читаются в сочащемся сквозь длинные ресницы блеске глаз.

— И помни: его любимое место, то, куда он возвращается снова и снова, в моей постели!

Это удар ниже пояса.

Господи… неужели он продолжает с ней спать?

Слова Либби застряли в горле подобно рыбной кости: «Ева, парням нужен секс. Если его нет, то они пойдут туда, где он есть!». Боль рвёт мою душу, горло и грудь сжимает ревность, не давая дышать, думать, жить.

Ядовитая стрела Мелании попала в цель — я съёжилась. Из меня перестало сочиться тепло. То самое, которого ищут в нас мужчины, то самое, о котором говорила Мелания, проклиная взглядом моё отражение в зеркале.

Sufjan Stevens, Should Have Known Better

Однажды в детстве отец гулял со мной вдоль пустынного берега. Осень, на моих ногах розовые резиновые сапожки в мелкий горошек, и я без ума от них самих и от того, что могу наступать на ускользающие волны, прыгать в них, пинать носком. Отец улыбался во весь рот и носился в своих огромных жёлтых сапогах вслед за мной, притворяясь, что никак не может поймать.