|
Выдыхаю теплый воздух. Моя единственная обязанность: быть. Темный воздух окутывает меня, проникает в меня, ночь становится мной. Странное ощущение легкости, парения и в то же время бесконечной тяжести и слияния с землей. Пока я наблюдал, бесстрастно отмечая детали, все вокруг меня пришло в движение: так скользит ночной пейзаж за окнами, когда неслышно тронется поезд. Едва различимый шорох ускорения во мраке. Не обращай внимания, Ричард, какая тебе разница. Пусть. Принимай. И такой утешительной была эта мысль, что я даже не пошевелился, пока изменялись границы моего пространства. Все было хорошо. Я дышал спокойно, размеренно и беззаботно. Передо мной возникло мягкое сияние. Когда стены легко и бесшумно остановились, был день. Я по-прежнему лежал среди изумрудной травы под глубоким небом. Каб и ночь исчезли. Я находился рядом с какой-то тропинкой на небольшом холме. Я повторял мысленно: "Спокойно, не спеши, дай себе время". Аккуратно, бесшумно я приподнялся и сел, а затем встал на ноги. В эту минуту далеко позади меня послышался нарастающий гром, и я обернулся. Крыша ангара выгибалась длинной, но неглубокой аркой в пятидесяти футах над землей. Под аркой широченной полосой блестели оконные стекла, сотни оконных стекол. Еще ниже, под окнами, -- гигантские двери высотой футов тридцать. Глубокие низкие раскаты грома издавала одна из тех массивных дверей, откатываясь на роликах. Я смотрел и не двигался. Голоса -- далекие, неразборчивые. Смех. Мужчины в белых комбинезонах. Механики, подумал я; нет, скорее наземная инженерная группа. Низкий грохот не прекращался, черный прямоугольник входа становился все шире. Наконец шум сразу стих, и дверь остановилась. Где-то рядом запела птица -- четыре резкие ноты, обращенные к солнцу. Я эту песню никогда не слышал. Затем из глубины ангара показался самолет -- маленький открытый биплан. Он медленно выкатывался на дневной свет. Серебристые крылья, такой цвет бывает у металлической стружки из-под станка. Серый фюзеляж цвета пыли, и снова серебристые поверхности рулей. Самолет тащили два механика, уцепившись каждый за конец своего крыла, а еще один сзади толкал тележку, в которую упирался хвостовой костыль. Ветер доносил их разговоры, но на таком расстоянии звуки смешивались, и я не мог понять ни слова. Я хорошо знаю и люблю аэропорты, для меня аэропорт всегда родной дом, в каком бы уголке планеты он ни находился. Не раздумывая, я направился по тропинке прямо к ангару. Нет, это не Томас-Морс Скаут, подумал я. Может быть, Авро-504? Эту машину я лично никогда не видел, разве что на рисунке. Похоже, я нахожусь в Англии. Самолет медленно катился по ровной горизонтальной поверхности травяного поля, образовавшего вокруг ангара правильный квадрат со стороной в одну милю. Никаких взлетных полос, никаких рулежных дорожек; это вообще не аэропорт, просто аэродром. Тропинка повернула направо, затем снова налево. На минуту ангар скрылся из виду за посадкой, и я занервничал, словно, потеряв этот компас, я вынужден буду плутать в темноте. Но вскоре лесопосадка закончилась, уступив место ровным рядам цветов. |
