|
Ей приказали одеться. Позади моего стула стояли два флика, готовые спустить с меня шкуру, если я попытаюсь сделать малейшее движение. Кроме них в комнате были: Флагерти, еще двое сотрудников полиции в штатском, фотограф и врач. В углу сидел стенографист, которому было поручено вести протокол допроса. И, разумеется, в комнате был Киллино. - Отлично! - пророкотал он. - Начнем! Флагерти не помнил себя от радости, что держал меня в руках. - Действительно ли ты Честер Кен? - спросил он таким тоном, будто сам не знал этого. - Он самый, - ответил я. - А вы, действительно, лейтенант Флагерти? Тот, у которого нет ни одного друга, который мог бы это подтвердить? Киллино вскочил. - Послушайте, Кен, положение для вас слишком незавидное. Вы бы лучше воздержались от дерзостей! - Я ведь козел отпущения! - возразил я, улыбаясь. - Не все ли равно, что я говорю этому подонку? - Это вам все равно ничего не даст, - пробормотал Киллино. Он сел, а Флагерти стал нервно ходить по комнате, продолжая на ходу: - Ладно. Ты зовешься Честер Кен, и ты профессиональный игрок. - Я не называю игру профессией, - сказал я. Его лицо стало вдруг пурпурным. - Ты признаешь, что зарабатываешь на жизнь игрой? - Нет, я еще не зарабатываю на жизнь, я недавно демобилизовался из армии. - С тех пор прошло уже четыре месяца. За это время ты играл или нет? Я утвердительно кивнул. - И ты много выиграл? - Не много. - Ты считаешь, что двадцать тысяч - это не много? - Не мало. Факт, что я играл, был подтвержден. - Это верно, что ты убил пять человек за последние четыре месяца? - бросил он резко. Киллино быстро вскочил. - Не пишите этого в протокол! - закричал он, и его маленькие глазки расширились от возмущения. - Кен ведь совершенно законно защищался! - Но он их убил! - завопил Флагерти. - Это я вам говорю! Пять человек за четыре месяца! Ничего себе, хорошенькое досье! Законная защита или нет, но это ужасно! Все добропорядочные граждане ужаснутся этому так же, как и я! Киллино с ворчанием сел обратно на свое место. Он, вероятно, хотел выглядеть добропорядочным гражданином. - Итак, - возвышаясь надо мной, скрипел Флагерти, - ты их убил, не правда ли? - Эти пять мошенников мечтали продырявить меня сами, - спокойно возразил я. - Мне пришлось защищаться. Если это называется убийством, тогда я их убил. Флагерти повернулся к стенографисту, подняв руки к небу: - Он сам признался, что убил пять человек, которые были ни в чем не виновны! Эти слова заставили Киллино вскочить, но мне это уже начало надоедать. - Не беспокойтесь больше, - сказал я ему. - Все эти факты зарегистрированы у центрального прокурора Нью-Йорка, который полностью признал меня невиновным. И мне совершенно наплевать на то, что может говорить провинциальный флик. Поберегите слюну! Флагерти, казалось, хватит апоплексический удар. - Продолжайте, - сухо проговорил Киллино, садясь и удостаивая меня неприязненным взглядом. |
