Женщина улыбнулась:

— Она самая. Что, так сильно изменилась?

— Изменилась. — Глеб вгляделся в лицо бывшей одноклассницы. — Но не сильно.

— Я присяду?

— Конечно.

Пока Кира Бегунова усаживалась на стул, Глеб успел заметить, что она почти не располнела, и что морщин у нее на лице гораздо меньше, чем могло бы быть у женщины, миновавшей сорокалетний рубеж. Одета Кира была в темную юбку и голубую кофточку из тонкой шерсти.

— А ты постарел, — сказала Кира, в свою очередь разглядывая Корсака. — И седая прядь в волосах. Но тебе идет. — Она снова улыбнулась. — Из молодого красавца ты превращаешься в импозантного мужчину средних лет.

— Да уж, — усмехнулся в ответ Глеб. — Импозантности во мне — как в замшелом пне.

Кира засмеялась. Глеб тоже не удержался от улыбки.

— Я рад тебя видеть, Кира, — сказал он.

— Я тебя тоже. Что тебя привело в наш городок, Глеб?

Корсак посчитал нужным стереть улыбку с лица.

— Приехал на похороны дяди, — сказал он.

— Ах да, я слышала. — Лицо Киры стало грустным. — Этот пожар… Это так ужасно! Знаешь, мы с ним иногда виделись, с твоим дядей. И он всегда заводил речь о тебе. Он очень тобой гордился, Глеб.

Корсак хмыкнул.

— Было бы чем!

— Не прибедняйся, Глеб. Говорят, ты стал известным журналистом.

На это Глеб не нашелся, что сказать. Не мог же он признаться, что журналистика давно набила ему оскомину, что он много раз делал попытки уйти из этой профессии, но каждый раз — по той или иной причине — вынужден был возвратиться.

— Ты надолго сюда?

— Да нет. Завтра уезжаю. Посижу часок на поминках — и на вокзал.

— Остался бы на пару дней, — сказала она негромким и, как показалось Глебу, странным голосом. — Погулял по городу, по памятным местам.

Корсак вздохнул:

— Не знаю… Немецкая земля, немецкий дух… Тут для меня все какое-то чужое.

— Даже я?

Глеб сдвинул брови. Кира рассмеялась.

— Не парься, я шучу. А если серьезно — я рада тебя видеть.

— Да. Я тоже рад. Кстати, а что ты тут делаешь? — весело уточнил Глеб. — Это ведь гостиница.

— Это кафе, — улыбнулась Кира. — И я — его хозяйка.

— Вот оно что!

— Да. Ты уже видел Эльзу?

Вопрос ошарашил Глеба своей неожиданностью.

— Эльзу? — растерянно переспросил он.

— Только не говори, что ты ее не помнишь. У вас ведь, кажется, был страстный роман перед тем, как ты уехал.

Кира посмотрела Корсаку в глаза, и он не выдержал, отвел взгляд.

— Я редко предаюсь воспоминаниям, — сказал он. — Тем более — воспоминаниям юности. Да я, наверное, и не узнаю ее при встрече. Она, должно быть, стала похожа на свою мать? Такая же толстая, седая и язвительная?

— Нет, — сказала Кира, по-прежнему разглядывая его. — Эльза неплохо сохранилась.

— Значит, ей повезло. — Корсак глянул на циферблат наручных часов. — Мне пора на церемонию.

Кира вздохнула:

— Да. Прости, что я не иду — не люблю похорон. Твой дядя был хорошим человеком.

— Вполне возможно, — сказал Глеб, поднимаясь из-за стола. — Спасибо за вкусный обед.