Оборванный белый человек вывалился из канализационного стока, улепетывая на руках и коленях, а позади него поднимался из шахты огромный лев, сидевший на голове…

Куруванди в ужасе вскочил на ноги.

Это был Эбопа. Куруванди завизжал, будто крыса, раздавливаемая под ногой слона. Лев ехал на голове Эбопы.

Снаружи на арене, Джеда, уверенная в своей победе, вновь потеряла интерес к Джин и повернулась, чтобы посмотреть на Куруванди, пытаясь опознать природу его крика. Это и стало ошибкой со стороны Джеды.

Джин бросила свое копье. Это был неуклюжий бросок, и копье прошло над головой Джеды. Воительница развернулась назад к лицу Джин, но техасская девушка уже выхватила свой нож и немедленно прыгнула вперед. Если бы Джеда не была так поражена упорством и ожесточением свой противницы, она легко могла бы убить Джин. Но к тому времени, когда она поняла, что Джин была реальной угрозой, стало уже слишком поздно.

Джин вонзила кинжал в глаз Джеды и свалила её на землю, проворачивая оружие в глазнице, как будто вгоняя штопор в пробку бутылки с вином.

Джеда, великая воительница, умерла быстро.

Тарзан тоже не бездействовал. С того момента, как Джин вышла на арену, он принялся исследовать стены. Это была почти гладкая стена, но с цепью обернутой вокруг своей талии, Тарзан мог бы справиться со своей задачей. В стене проглядывали некоторые очертания стыков, там, где камни были скреплены вместе, и человек-обезьяна использовал свои сильные пальцы, чтобы вцепиться в них и попробовать выбраться наружу. Он начал свой медленный и мучительный подъем и достиг вершины стены в тот самый момент, когда Джин прыгнула вперед и убила Джеду.

Тарзан увидел это и почувствовал воодушевление.

Джин, поднявшись над своим врагом, повернулась к нему, увидела, что человек-обезьяна стоит на вершине соединительной стены, под развевающимся красным флагом на длинном шесте. Она подняла нож, издав победный крик. Тарзану показалось, что он был почти что звериным. Сверху над Джин, на помосте Куруванди он увидел то, что одновременно воодушевило и устрашило его. Джад-бал-джа вцепился в голову монстра, безуспешно кусая и царапая его когтями.

Куруванди отступил в дальний угол помоста, а два черных львы присоединились к Джад-бал-джа в его попытке повергнуть Эбопу. Но Эбопа не сдавался. Он отбросил одного из черных львов прочь ударом своей ноги. Лев высоко взлетел и упал на спину, на арену. Даже с расстояния, Тарзан услышал, как его спина затрещала, как щелкающий кнут. Лев затрясся и задергался, а затем неподвижно замер.

В противоположном от Куруванди углу помоста Тарзан увидел Ханта, державшего сломанное копье и выглядевшего готовым, едва ли не жаждущим начать сражаться.

Тарзан вырвал длинный, податливый флагшток из крепления на стене, повернулся и опустил его, подавая Ньяме. Ньяма взялась за него, и человек-обезьяна потянул ее вверх.

Тарзан и Ньяма побежали вдоль верхней части стены, а навстречу им двинулся ряд воинов. Тарзану не нравились шансы, но ситуация была идеальной. Независимо от того, сколько врагов там находилось, они могли встретиться с ним только по одному за один раз. Он использовал флагшток, чтобы бить и отталкивать, сбрасывая их со стены. Падения не было достаточно, чтобы убить воинов, но стены были достаточно высокими, чтобы они получили травмы. Некоторые из них уже стонали со сломанными костями и разбитыми черепами.

Тарзан приказал Ньяме прыгать, что она и сделала. Они спрыгнули на арену в сторону Джин, и помчались к ней. Теперь воины подходили от стены, мчась бегом за ними.

Никогда раньше когти Джад-бал-джа и его могучие челюсти не были такими бесполезными. Эбопа потянулся своим крючковатым отростком, схватил льва и отбросил его на Куруванди. Джад-бал-джа, царапаясь и кусаясь, приземлился в полную силу на Куруванди, и они упали. Когда Джад-бал-джа поднялся, Куруванди был уже мертв, его голова была раздавлена челюстями огромного льва, словно грецкий орех клещами.