Его губы прижались к ее обнаженной груди, терзая ее с какой то голодной яростью. Сердце в груди Регины колотилось как сумасшедшее, без труда заглушая слабенький голосок благоразумия…

Что он был бессилен заглушить, так это музыку. Музыка бесновалась за шторками ложи, и в унисон с ней звенели литавры в голове у Регины, а потаенное местечко у нее между ног сладко ныло при каждом прикосновении Маркуса, и, чтобы утолить эту боль, она, забыв обо всем, все теснее и крепче прижималась к нему…

– Да, дорогая, вот так… – прошептал он, не отрываясь от ее груди. – Не останавливайся. Благодаря этому твое приключение будет еще несравненнее.

– Прошу тебя… перестань называть это… приключением… – Сама не замечая, что делает, Регина терлась о его бедро и не могла заставить себя остановиться. Потрясающее ощущение! И чем дальше, тем лучше… как будто она скачет верхом, только болезненное ощущение у нее между ног с каждым мгновением становилось все острее, но это была сладкая боль… так стонет арфа под чьими то нетерпеливыми пальцами…

Внезапно раздавшийся оглушительный взрыв аплодисментов заставил ее очнуться. Регина вздрогнула… сладостный дурман, овладевший ею, вмиг рассеялся, и она пришла в себя. Тряхнув головой, она заморгала, потом с силой оттолкнула от себя Маркуса. Бесполезно. Обезумев от желания, он ничего не слышал. Вцепившись ему в волосы, она заставила его отодвинуться.

– Маркус, пора остановиться.

– Да! – прорычал он. Словно не ощущая, как она яростно дергает его за волосы, он ласкал губами ее сосок, глаза его были полузакрыты. – Сейчас, дорогая… сейчас…

– Немедленно! – твердо сказала она. – Это заканчивается первый акт.

Маркус поднял голову:

– Что то он быстро закончился…

Честно говоря, Регина сама толком не знала, сколько времени он продолжался. Когда Маркус ласкал ее, она таяла, словно воск. И теряла всякое представление о времени.

– Свет включат с минуты на минуту. Нужно торопиться – не можем же мы выйти из этой ложи на виду у всех! Да еще вдвоем! Будет жуткий скандал! Завтра о нас станет говорить весь Лондон!

Видя, что он молчит, просто смотрит на нее пылающими жадными глазами и даже не думает выпускать ее из своих объятий, Регина сердито прошипела:

– Прошу вас! Из за вас может погибнуть моя репутация! Его руки, сжимавшие ее талию, сразу ослабли.

– Какого дьявола! – Он даже не пытался остановить ее, когда Регина сползла с его колена. – Пропади все пропадом…

Если они не уберутся отсюда немедленно, их наверняка увидят выходящими из ложи вместе. Впрочем, ни одна уважающая себя женщина, если она дорожит своей честью, не станет бродить по театру в одиночестве, без сопровождающих.

– Пошли! – вскричала Регина, дернув Маркуса за руку, чтобы заставить его подняться на ноги. – Быстрее! Нужно уходить!

Маркус послушно встал. Но в ту же минуту овации внезапно стихли, однако музыка, как ни странно, продолжала играть.

– Это был просто конец арии, – прошептала она. – Слава Богу, у нас еще есть время.

Регина слегка раздвинула шторки ложи, лихорадочно пытаясь вспомнить либретто, которое накануне читала ей вслух Сайсели.

– Но все равно первый акт закончится с минуты на минуту. – Одернув платье, Регина чертыхнулась, проклиная себя последними словами зато, что позволила ему зайти так далеко. – Нужно выбираться отсюда, пока в фойе никого нет.

– Я, пожалуй, останусь здесь. Поверьте – если кто то увидит меня с вами прямо сейчас, вашей репутации конец. Можете не сомневаться – достаточно только посмотреть на меня…

Регина ошеломленно уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.