Мне по-хорошему, нужно было просто повернуться и уйти, но на это-то как раз и не хватило характера. Я стоял в стороне и терпеливо ждал, когда женщине станет легче. Наконец спазмы желудка у нее кончились, и девушки уложили хозяйку на высоко взбитые подушки. Однако телесная немощь не угасила ее мятежный дух. Анна Глебова смотрела на меня полузакрытыми, но полными ненависти глазами.

    -  Вот видишь, что делает с человеком злоба? - сказал я, присаживаясь на край постели. - Если ты меня не послушаешься, то жить тебе, красавица, осталось от силы неделя.

    -  Ты кто? - спросила она пересохшими, потрескавшимися губами.

    -  Господний посланец, - наклоняясь к ней так, чтобы не услышали служанки, прошептал я. - Прибыл специально к тебе, вразумить и наставить на путь истинный!

    Однако даже авторитет Господа не произвел на гордячку никакого впечатления. Действительно, проклятая баба, как ее называл подьячий, не признавала никаких авторитетов. Не знаю, как бы с ней разобрался Зигмунд Фрейд, я решил просто запугать. Правда времени на это не хватило.

    -  Филька! - не отрывая от меня взгляда, негромко позвала Глебова.

    Как будто ожидая за дверью вызова, в комнату тотчас втиснулся совершенно невообразимой величины мужик. Таких мастодонтов я встречал всего несколько раз в жизни. Он поклонился и благоговейно воззрился на хрупкую госпожу.

    -  Филька, возьми этого холопа на конюшню и вразуми его, только не до смерти. Он мне еще пригодится.

    Я встал с постели и ждал, что будет делать гигант. Филька молча протянул ко мне ручищу с толстенными красными пальцами. Я, чтобы он не дотянулся, чуть отступил к изголовью стоявшей вдоль стены лавки, на которой лежала хозяйка.

    -  Пошли со мной, - низким неразборчивым голосом позвал он.

    Я сделал шаг навстречу и с хода ударил концом сапога точно по голени, чуть ниже колена. Подошва у меня была жесткая, укрепленная железной подковой, к тому же удар получился точный и очень сильный. У обычного человека неминуемо сломалась бы большая берцовая кость, но этот гигант даже не сразу почувствовал боль. Его только слегка качнуло назад. Однако, когда боль все-таки дошла до его головы, он закричал так, что бедные девушки опустились на пол, зажимая уши.

    Второй удар, и тоже ногой, я нанес ему в пах. На этот раз он среагировал быстрее и упал на колени, прижимая руки к поврежденному месту. Такая жестокость была в этом случае необходима. Справится с таким могучим противником в честном кулачном бою я бы не смог ни при каких условиях, пришлось бы останавливать его оружием, что неминуемо привело к более тяжелым травмам.

    Пока поверженный Филька выл и катался по полу, а я вновь присел на край воеводской постели. Оглушенная и напуганная Анна смотрела на меня с нескрываемым ужасом. Теперь до нее, кажется, дошло, что Господень гнев и суровый суд могут быть не только на том свете, но и на этом.

    -  Видишь, что ты наделала? - спросил я, пытаясь пробиться тихим голосом сквозь звероподобный вой.

    -  Замолчи, - наморщив нос, сказала госпожа, и Филька внезапно замолчал. Как ему это удалось, не представляю. Он просто сжался в один большой комок и застыл.

    -  Я узнала тебя! - глядя на меня сияющими глазами, горячо заговорила странная женщина. - Ты архангел Господень! Ты принес мне благую весть! Я буду новой девой Марией!

    От такого неожиданного поворота сюжета теперь уже у меня глаза полезли на лоб. Однако разубеждать ненормальную я не стал, напротив, состроив благостную мину и подкатив глаза, сказал то, что в этой ситуации было единственно правильным:

    -  Да, жена ты одна блаженна между женами! Быть тебе Его невестой! Прими постриг и удались в пустыню.