Дальше я действовал сообразно общей обстановке, ходил от одной группы к другой торопливой походкой занятого человека, стараясь услышать, кто о чем говорит. Как удалось понять, в группах инструктировали участников готовящегося поджога. Меня подробности их дальнейших действий не интересовали. Все равно мне такую силу было не остановить. Напрашивался единственно реальный выход из ситуации, каким-то образом обезглавить заговор.

    Осматриваясь, я обратил внимание, что руководители отличались от рядовых исполнителей белыми повязками на рукавах. Они были разной ширины и у одних украшали левые, у других правые руки. В этих «знаках различия» был какой-то смысл, и я попытался понять какой. Вскоре все объяснилось. Чем выше был начальник, тем шире у него повязка. Маленькие командиры носили их на левой руке, крупные, которых тут оказалось здесь всего трое, на правой.

    Мне тоже захотелось так же украсить свой вонючий кафтан. На правую руку и широкую повязку я не претендовал, но чем-то отличится от рядовых воинов невидимого фронта стоило. Однако никакого подходящего лоскута под рукой не было, и я вернулся к нашей подводе. Разгрузка там почти завершилась. Наши факелы мои «коллеги» доложили к общей куче на полу сарая и теперь вытаскивали со дна повозки плетеные корзины с какими-то непонятного назначения глиняными шарами.

    Я был так занят наблюдением за двором, что вначале не обратил на эти странные предметы внимания. Только когда Сидор показал мне один такой глиняный комок и спросил что это такое, я рассмотрел его в подробностях. Шар был небольшой, неправильной формы, размером чуть меньше кулака. Из него торчал льняной шнурок. Думаю, будь во дворе светло, я бы сразу догадался о назначении странного предмета, а теперь, на ощупь, на это потребовалось несколько минут. На отгадку натолкнул торчащий из глины хвостик.

    -  Такими шарами монголы забрасывали деревянные крепости, - сделал я смелое по своей безответственности предположение. - Там внутри должна быть горючая жидкость.

    -  Как это горючая? Зачем? - не понял Сидор.

    -  Поджигаешь фитиль и бросаешь, - все более уверенно строил я гипотезу. - Шар разбивается, жидкость начинает гореть. Вот тебе и пожар!

    -  А зачем такое нужно? - вмешался в разговор крестьянин.

    -  Если война начнется, будут вражеские крепости поджигать.

    -  Ишь ты, страсти-то какие! Никак на нас кто войной идет?

    -  Ты откуда сам-то будешь? - спросил я мужика, как бы невзначай пряча в карманы пару поджигательных снарядов, мало ли на что они могут пригодиться.

    -  Здешний, подмосковный, - ответил он, - в холопах у стольника Нечаева.

    -  Знаю такого, говорят, хороший человек, - похвалил я.

    Крестьянин на это никак не отреагировал, промолчал.

    -  Тебя как зовут? - спросил я, рассчитывая получить от него информацию о помещике.

    -  Алексеем кличут, - ответил он.

    -  Вот здорово, значит, мы с тобой тезки! - обрадовался я. - Послушай, друг Алексей, а не привозили вчера к вам в поместье какую-нибудь незнакомую девку?

    -  Беглую, что ли? - без раздумий уточнил он.

    -  Беглую…

    -  У нас, в темной сидит, от тебя, что ли, сбежала?

    От такой нечаянной удачи мы с Сидором одновременно крякнули. Однако беглых девок могло быть сколько угодно, нам нужна была единственная.

    -  Как ее звать, не знаешь? - с надеждой спросил я.