Прасковья задумалась, потом пожала плечами.

    -  Не знаю, раньше она любила гадать, в церковь еще любит ходить, наряжаться…

    Женские слабости у дряхлой старухи, надо сказать, были самые обычные. Единственное, что мне в этой ситуации могло пригодиться, это вера в гадания.

    -  А лечиться она, случайно, не любит? - с надеждой спросил я. Прикинуться доктором мне было комфортнее, чем гадателем или хиромантом.

    -  Не знаю, когда я там жила, крестная ничем не болела.

    Это ни о чем не говорило, для того, чтобы любить лечиться, хорошее здоровье совсем не помеха, а часто даже необходимое подспорье.

    -  Хорошо, остановимся на гаданиях. На чем она любила гадать?

    Прасковья задумалась, потом перечислила самые популярные у нас виды гадания: на воде, решете, воске, особенно на рафлях. Последнее мне больше всего подходило, оно выглядело самым серьезным.

    К тому же гадание по рафлям было строго запрещено и ставилось наряду с волхованием. Рафля - значит решетка, отсюда и гадальные листы назывались рафлями. Они были разграфлены на отделения, в которых под номерами показаны разные случаи и действия. На такой гадальный лист нужно было бросить пшеничное или ячменное зерно; на каком изображении или притче оно остановится, то с гадающим в жизни сбудется.

    Купить из-под полы гадальные рафли было не вопросом, я даже знал, где их продают. Оставалось как можно больше узнать о таинственной крестной и тогда явиться к ней во всеоружии, как говорится, оккультных знаний.

    -  Пойдем в избу, расскажешь мне все, что помнишь о крестной, - потребовал я, заражаясь интересной идеей. Если ее удастся реализовать, то «старушку» можно будет не только «расколоть», но и манипулировать ей по своему усмотрению. Люди, верящие в подобные, вещи, обычно хорошо управляемы.

    Как Прасковья не отказывалась, ссылаясь на то, что мало знает и помнит, но вытянуть из нее сведений удалось довольно много. Это и понятно, порой мы сами не знаем, сколько подробностей нам известно о жизни окружающих. Наша беседа затянулась надолго, и кончили мы только тогда, когда пробудились наш бдительный страж со своей верной подругой. Аксинья, наконец, взявшая на себя хозяйственные хлопоты, занималась завтраком, а Ваня слонялся вблизи меня, ожидая начала разбора полетов. Я не обращал на него внимания, и это угнетало парня больше, чем упреки. Наконец он не выдержал и, жалко улыбаясь, стал каяться. Я рассеяно выслушал невразумительные оправдания и, когда он пошел на второй круг, коротко спросил:

    -  Помнишь, что я тебе сказал ночью?

    -  Помню, - ответил он, пряча глаза.

    -  Значит, и говорить больше не о чем, все в твоих руках. Я погибать из-за твоей расхлябанности не намерен.

    Парень уныло кивнул и ушел.

    -  Что это он? - спросила любопытная девица. - Что ты ему такое сказал?

    -  Ты у него сама спроси, - посоветовал я, - захочет, скажет.

    -  А почему из-за него ты не хочешь погибать?

    -  Потому, что я хочу тебя поцеловать! - ответил я и взаправду поцеловал девушку, но исключительно по-отечески.

    Глава 10

    Любое серьезное дело требует хорошей подготовки. Конечно, бывает, что проходит и тяп-ляп, и авось, но такое получается у людей исключительной удачливости и талантливости, и ко мне не имеет отношения. Мне нужно сначала вникнуть, изучить вопрос, разобраться в деталях, приспособиться, а потом уже начинать действовать.