Я попытался повторить укол, но острие моей сабли ткнулось во что-то твердое, а я получил от второго нападавшего сильный удар в бок под сердце. Пробить кольчугу нож не смог, но адреналина мне добавил. Я понял, что шутки кончились, и начал драться по настоящему, кончил уговоры и бил на поражение. Поэтому все кончилось в считанные секунды. Оба поджигателя упали на землю с разрубленными головами, а раненный в плечо убегал к ограде.

    -  Держи его! - крикнул я Ване, растерянно стоявшему возле угла избы, и сам бросился в погоню.

    Бежал раненый плохо, и когда мы его догнали, опустился на землю и закричал, прикрывая голову руками:

    -  Не убивай, Христом Богом молю!

    -  Говори, гад, кто вас сюда послал! - истерично заорал я ему в ухо, пользуясь приемом ошеломить и запугать противника, почерпнутым из кинобоевиков. - Говори, а то убивать буду! Башку сейчас срублю!

    -  Не надо меня убивать, я все скажу! - не менее нервно, чем я, завопил раненый.

    -  Кто вас послал! Быстро отвечай! - кричал я, приставляя клинок прямо к его горлу.

    -  Посадский послал, деньги заплатил! Много дал! - испуганно отвечал он, пытаясь отстраниться от холодной стали.

    -  Какой еще посадский, что ты мне врешь! Говори правду, зарублю!

    -  Васька его знает, не убивай, господин! Все отдам, полушки не утаю!

    -  Какой еще Васька?! - спросил я, чуть смерив темперамент.

    -  Вон тот, - показал он глазами в сторону избы, - ты его сам порешил!

    Я едва не выругался. Получалось, что я погорячился и своими руками зарубил единственного свидетеля. Однако пока раненый не пришел в себя, не начал юлить и выкручиваться, попытался узнать у него все, что он знал:

    -  Сколько вам дали за поджог?!

    -  Целую ефимку! - скороговоркой ответил тот, пытаясь продемонстрировать свою лояльность. - Обещали еще две, когда сделаем дело!

    -  Постоялый двор вы сожгли?!

    -  Какой еще двор? - испугано переспросил он. - Никакого двора мы не жгли!

    -  Третьего дня вы избу спалили?!

    -  Так то была просто изба, а не какой не двор!

    -  Кто вас тогда нанимал?

    -  Васька знает, я ничего не знаю!

    Разбираться, он врет или говорит правду, было уже поздно. К нам со всех сторон сбегались потревоженные криками люди. Пришлось убрать саблю в ножны и оставить раненого в покое.

    Дальше, как обычно бывает, поджигателя связали, и начались вопросы, расспросы, повторения, версии и общий нездоровый ажиотаж. Ночь кончилась, светало, и рассмотреть приготовления к поджогу было несложно. Раненого отвели в сарай, убитых закрыли рогожами и послали за вчерашним целовальником.

    Меня после всех перипетий слегка трясло. Ваня красовался синяком на половину лица и прятал повинные глаза. Аксинья, когда увидела солому под стенами и окнами, неожиданно завыла, в смысле зарыдала, проклиная проклятых поджигателей-душегубов. Прасковья, напротив, молчала и смотрела на меня какими-то необыкновенными глазами. Сначала мне было не до нее, приходилось в десятый раз рассказывать складную легенду, как мы заметили во дворе подозрительных людей, пытались их остановить, но они напали на нас с ножами, и мне пришлось обороняться. Потом появился вчерашний целовальник, провел формальное следствие, забрал раненого поджигателя в темную и обещал прислать подводу за убитыми, отвезти их на погост. Только после того, как мы вернулись в избу разошлись по своим каморам, я спросил девушку, что с ней.