-  Что будем делать? - спросил неизвестный. - Может, просто постучать?

    -  А если выйдет кто другой? Как тогда узнаешь? Поднимут крик, перебудят всю округу!

    -  Да он это, малец-то его!

    -  Ты-то откуда знаешь?

    -  Фома говорил, что он был с пареньком. Аккурат вот с таким.

    Фомой звали моего сегодняшнего спасителя, но совпадение имен еще ни о чем не говорило.

    -  Надо бы дело скорей решить, а то людишки просыпаться начнут, зачем нам соглядатаи!

    -  Рано еще, время есть, да и кто в чужие дела мешаться станет!

    Судя по голосам, снаружи было не менее четырех человек.

    -  Может, просто избу спалим, и вся недолга? - внес кто-то вполне конструктивное предложение.

    Мне оно совсем не понравилось, как и еще одному человеку, скорее всего, старшему в команде:

    -  Дурень ты и есть дурень! Пока она загорится, ее сто раз потушить успеют. Здесь же люди кругом, постоялый двор! Жечь надо не днем, а ночью!

    Разговор как внезапно начался, так и прекратился, то ли нападающие отошли, то ли просто замолчали.

    Теперь я был склонен думать, что нас выследили люди управляющего. За это говорило имя Фомы, видевшего вместе со мной Ваню. Только было непонятно, как это им удалось. Мы ехали по пустым предрассветным улицам и неминуемо заметили бы за собой слежку.

    В этот момент в дверь тихо постучали. Стук был какой-то робкий и неуверенный. Во всяком случае, наших барышень он не разбудил. Понятно, что я на него никак не отреагировал. С минуту было тихо, потом он повторился, но теперь стучали громче и увереннее. Аксинья проснулась и подняла голову с подушки. Я подошел к ее лавке и знаком велел ей молчать. Однако она, подобно большинству людей в такой ситуации, тотчас поспешила узнать, почему. Пришлось непочтительно зажать ей рот рукой. Только тогда она поняла, что я от нее хочу.

    В дверь стукнули снова, теперь уже кулаком, так что разбудили и Прасковью. С ней я повторил в точности то же самое, что и с Аксиньей. Пока я удерживал ее рот от вопросов и возгласов, незваные гости уже принялись колотить в дверь безо всякого стеснения. Пора было делать вид, что я проснулся. Оставив испуганную Прасковью, я с двумя пистолетами подошел к двери, уже с трудом выдерживающей напор тяжелых ударов, и спросил плачущим голосом:

    -  Иду, иду, кого там нелегкая несет?! Чего так стучите, дверь выломаете!

    Удары разом стихли, и снаружи ласково попросили:

    -  Выдь, добрый человек, на два слова!

    -  А вы кто такие и почему людям спозаранку спать не даете?

    За дверью помолчали, не сразу придумав, что ответить. Потом тот же человек, объяснил:

    -  Мы заблудились, выдь, покажи дорогу!

    -  Не могу, - отказался я, - хвораю!

    Такого поворота разговора он явно не ждал, опять долго думал, что сказать. Потом повторил попытку:

    -  Это ничего, что ты хворый, ты только дверь открой, да покажи куда ехать!

    Теперь наш разговор уже напоминал историю волка и семерых козлят.