-  А догнать мы ее не можем?

    -  Не знаю. Не стану гадать.

    -  Рассвет, - грустно сказала Лайме. - Новый экстремум. Его боятся, потому что может не хватить сил с ним справиться, и окажется, что это слишком дорого, слишком сложно для тебя. По сравнению с Рассветом ты - крыса. Обидно. Становишься злым. Пытаешься унизить Рассвет. Ничего не получается. Ты все равно крыса. Тогда становишься совсем злым и начинаешь унижать остальных, чтобы чувствовать себя по крайней мере самой главной крысой. Маленьким крысиным королем. Правильно?

    -  Правильно, - кивнул Хурру.

    -  Но кто может справиться с Рассветом? - Лайме помолчала. - Понимаю. Да, это трудно. Сан, а боги боятся перемен?

    -  Наверное, боятся, - сказал Хурру. - Если бы я стал богом, я бы боялся. Боги большие, их экстремумы несут слишком много ответственности. Наверное, это страшно для нас, детей.

    -  Сан, а что будет с Эртайсом после Рассвета? - тихо спросила Лайме. - Он умрет? Или просто перестанет быть богом? Или как в легенде - уйдет в далекую страну на Западе, где живут старые боги?

    -  Не знаю, - честно сказал Хурру. - Но есть легенда, что ровно за месяц до Заката бог-Свидетель спускается на землю, чтобы последний раз обойти мир, который создал. Чтобы награждать, карать и просто полюбоваться своим творением напоследок. Иногда с ним спускаются и другие боги. В частности, есть предположение, что в этот раз с Эртайсом может спуститься Эдели. В конце концов, карать и награждать - его основная задача.

    -  Сан, - сказала Лайме, - я трусиха. Наверное, я боюсь перемен. Наверное, я не выдержу. Сан, когда кто-то из вас войдет в Храм, что… что будет со мной?

    Хурру долго молчал.

    -  Не знаю, - сказал он наконец.

    * * *

    Мертвые города Побережья смотрели на заходящее солнце. А может быть, это солнце смотрело на опустевшие города.

    Здесь ничего не было разрушено. Не было пожаров и погромов, убийств и грабежей. Жители просто погасили очаги, затворили ставни и ушли. Остальное человечество, отвлеченное своими тревогами и страстями, не успело заметить - куда?

    В городах властвовали кошки и чайки. Собаки и лошади тоже ушли со своими старшими друзьями.

    На пристани в Нараэто к сигнальной мачте был приколот листок бумаги. Так оставляют записку другу на двери дома. Рядом стояла детская оградка на колесиках. В таких оградках самых маленьких детей учат делать первые шаги, держась за прутики. Оградка, конечно, была пуста.

    Горбоносая чайка протяжно вскрикнула и спланировала на плиты набережной. Гордая тощая кошка презрительно отвернулась, хоть и была голодна. Они с чайкой были, пожалуй, равны по силе, но драться никому не хотелось. Кошка рассчитывала поискать рыбу, выброшенную на берег волнами. Чайка добывала рыбу прямо из волн.

    Ветер шевельнул листок, и тот едва слышно зашелестел. Кошка нервно обернулась, поняла, в чем дело, встала и независимо ушла вдоль берега, покачивая рыжими бедрами. Чайка склонила голову набок и подошла поближе, словно желая прочитать записку, оставленную неизвестно для кого.

    На листке было написано:

    «Солнце над морем!

    Тихо и чуточку страшно.»

    И все.

    Чайка недоуменно крикнула, взмахнула крыльями и улетела.

    * * *

    Инге Халлетон работал не покладая рук.